Самое большое расстояние

 - Я пытаюсь не думать, что он умер из-за меня… - сказала она. – Всегда вспоминаю твои слова, что жизнь и смерть от людей не зависят и их воле не подвластны. А чувство вины не проходит… И расплата пришла. А если она пришла – значит виновата…
«Очень смертно любят старики» - эта Бабелевская фраза из Заката терзала ее весь тот сумасшедший месяц, всплывала в мозгу, точила, убивала. В нее влюбился мужчина на 30 лет старше, но любил некрасиво, истерично, болезненно, - так как любят те, кто никого никогда не любил.

У моего отца тоже была любовная история-мезальянс, но он не был в ней пострадавшим. Я бы и не узнала о ней, если бы не телефонный звонок, где дрожащим голосом попросили Александра Алексеича, когда он гостил у меня. Отец нахмурился, взял трубку, говорил отрывисто, раздраженно. Девочке было двадцать пять, а отцу пятьдесят пять. На мой вопросительный взгляд отец беспомощно развел руками – ненормальная, прицепилась. Красивая, молодая, талантливая, но старше дочери всего на три года, что ей надо от старика? Старую колошу на новую ногу.

-Новые колеса на самолет… - попыталась я пошутить.
-И махать в воздухе колесами… - ответил отец. Он был правильным самолетом, он отлетал свой ресурс. Устаревшая модель, нет системы столкновения с землей, клепки расшатались, крылья обветшали. Он не хотел подниматься в воздух, чтобы там рассыпаться, он хотел в музей или под пресс. Ему сейчас гораздо интереснее было, нацепив очки, сосредоточенно читать инструкцию на банке с молочной смесью, и подставлять лицо под пяточки «смехотворного» внука. Все, что ему было нужно, он уже прожил. И любовь и ненависть, и войну и азарт. Он отдал той жизни всего себя, как талантливый писатель своему произведению. А потом закрыл книгу, открывая ее лишь для того, чтобы вспомнить пару эпизодов да рассказать желающим. Заново писать роман не было ни сил, ни желания.
«Я боялся, что в старости молодые девушки меня не захотят. Когда я состарился, я и сам их не хочу…» - сказал восточный мудрец.

Но её старик не долюбил. У него тоже была насыщенная жизнь, много женщин и три законные жены, высокая должность, но любви никогда не было, - он обожал только себя - такого невозможно брутального, удачливого, яркого.
Они встретились в равнодушно-сосредоточенные нулевые – когда ей надо было работать на двух работах, чтобы выжить и выкормить двоих детей, без мужа. Своей тонкой талией она была обязана голоду.  Спасибо маме, помогала. Она потянулась к нему, как к старшему брату, как к отцу, - ее так давно не баловали… А он водил ее по ресторанам, знакомил с друзьями, приносил такие вкусные подарки, и рассказывал, рассказывал. О далеких странах, морях и приключениях. А потом стал требовать отдачи.

… -Что ты с ним сделала? Он как птица, по лестницам министерства взлетает… Без лифта. Я его месяц назад видел, сгорбленный мешок. А сейчас – орел! Меня взглядом чуть не убил, ревнует…

Они сидели ночью в машине, со старинным другом, который работал с ним в одной отрасли.
- Ну и что мне делать? Вчера он закатил истерику в ресторане, я не захотела с ним танцевать. На людях, и при своих друзьях. Он… знаешь, он прижимается ко мне, и так… ну… в общем… сам понимаешь. Под столом коленку гладит. Меня выворачивает, не могу… А потом полночи по телефону обвинял меня в том, что я неблагодарная…

Истории про далекие моря закончились, осталось только болезненная страсть, раздражение и постоянная готовность облапать.

- Он вроде чистый, аккуратный, но пахнет от него, как от затхлой кладовки. Я даже из жалости не смогу, понимаешь? Я сдохну…
-Руби сук, на котором сидишь. Деньги на еду можно и у меня брать, и в рестораны со мной ходить, если на то пошло. И без постели.
- Думаешь, я из-за ресторанов? Пропади пропадом… Запуталась.
- Руби. С глаз долой из сердца вон. Мы мужики такие, не даёт, значит отдыхай. Переживет. Пару дней пострадает и все. Старый мудак… В паспорт давно заглядывал?

И она отрубила. Сказала, что больше не хочет его видеть, спасибо за все. Вначале он смеялся, обвинял ее в том, что она нашла себе помоложе, что она бессовестна, как все его жены. Потом напугался, и стал унижаться. И это было ужасно – он караулил ее возле офиса, пытался поговорить, когда она перестала вообще отвечать на звонки. Плакал. Клялся, что пальцем больше до нее не дотронется, лишь бы просто иметь возможность видеть ее. Умолял не бросать его. Ей звонили его друзья и требовали «продолжения банкета». Но она была непреклонной. На последнее сообщение ответила коротким «Ок».
«Я люблю тебя. Я никого никогда так не любил, как тебя, спасибо тебе за это. Если захочешь вернуться, двери для тебя всегда открыты».

Помните в Синей птице? «А потом он прожил еще 30 лет и умер». После истории о настоящей любви описание дальнейшей жизни уже бессмысленно.

Ее старик умер меньше чем через год. Здоровый, без вредных привычек и без видимых проблем. Угас и никто так и не понял, почему. Ждал, ждал, когда она вернется… И не дождался. А в ней поселилось чувство вины и ожидание расплаты.
«Мне будет сорок…» - думала она. – «А ему двадцать…Нет, пусть лучше мне будет пятьдесят, а ему тридцать… Он будет с отвращением разглядывать мои морщины, передергиваться от прикосновений, избегать меня и смеяться надо мной со своими друзьями…»

Но шли годы, а расплата не приходила. Она всегда нравилась мужчинам, и молодым и старым и ровесникам, с каждым годом становилась все изящнее, красивее, ухоженнее. Она по-прежнему оставалась немного застенчивой, целомудренной, доброй, ласковой, слегка замкнутой – и друзей и поклонников у нее не убавлялось. И никаких мезальянсных драм не возникало на горизонте.

И успокоилась. Харизма, дамы, вещь которую невозможно приобрести. И обладателей харизмы гораздо меньше, чем красивых лиц, тел и романтичных, хороших характеров. А она могла влюбиться по-настоящему только в харизму.

И, когда она успокоилась, в ее жизни появился он. На 20 лет старше, стремительный, горячий как южный ветер, и шестьдесят ему было только по паспорту - он сбил ее с ног, сдул с вершины стабильности и сделал несчастной. Он ведь ее даже не замечал – ну как… копошатся какие-то дети под ногами. Талантливые, умненькие, по голове погладить, не больше. А сам он давно уже прожил и любовь и ненависть, и страдание и войну, заслужил свою большую семью и благополучие, и задачи перед ним стоят теперь совсем другие – стратегические, шахматные, творческие. И разглядывать его можно только на фотографиях в Гугле…

Как-то он протянул ей горсть ягод, знаете, как дедушка внучке – дескать, кушай, милая. С прозрачным взглядом, сквозь нее. А она наклонилась и стала губами собирать ягоды с его ладони.
- Птичка! – рассмеялся он. И с умилением потрепал волосы на макушке. А потом развернулся и ушел, даже не заметив, или не захотев заметить робкой ласки. Он был правильным самолетом.
-Птичка! – крикнула она, - Посадите меня в клетку. Я буду вам петь…
Он не услышал, потому что крикнула она это про себя.
Тонконогая, загорелая, глупая Птица, которая влюбилась в Тигра, беспомощно сделала за ним несколько шагов и заплакала. Не обнять и не погладить сверкающую шкуру – останешься без головы.

Нет большего расстояния между людьми, чем возраст. Лети – не долетишь, плыви – не доплывешь…