группы:
КОТОбаза | Мастерущие аж противно | ART-THERAPY | Книга Отзывов и Предложений | Агентство T&T | Странолюбки и Путешествоманы объединяйтесь! | Своя рубашка ближе к телу | Своя рубашка ближе к телу - ФИНАЛ! | Фотоконкурс. Распластанты 2010! | Распластанты-2010. ФИНАЛ | Красота handmade | Конкурс: Зимние кайфушечки — 2011! | Финал! Зимние кайфушечки - 2011 | Cамые баянистые баяны в мире! | Новогодние Феи 2011! | ШмотоТуса |о себе:
специалист по борьбе с общественностью
23 Ноября 2024
"Жители Гулябада" -1
07.08.10 12:59 | Добавить в избранноеОн прислушался.
Она притаилась.
Между ними была тонкая металлическая дверь и бездна непонимания.
«Побьет…» - тоскливо подумал он. «Побью…» - мрачно подумала она. – «Бессмысленно, но беспощадно… Палкой для раскатывания теста…»
Он мысленно вздохнул ( вслух не решился) и прижал к груди ботинок.
Ботинок был выдающимся. Знающие люди даже назвали бы его раритетом. Восемь лет беспрерывной эксплуатации; пробег – два круга; четыре хозяина. Тот, что прижимал его к груди, был пятым. Думаю, любимым… Стелька ботинка истлела, обнажив внутренности подошвы , каблук сточился. По периметру была проложена кайма из медной проволоки, удерживающая вместе верх и низ. Но ботинок был жив. Настоящая «Саламандра». Его близнец лежал у ног хозяина, и на мгновение ботинку показалось, что брат умер…
Мужчина и женщина продолжали сидеть, «по ту сторону добра и зла», тихо, не дыша. Выдержки обоим было не занимать.
Мужчина: двадцать семь, метр шестьдесят два, темно русые волосы, зеленые глаза, тонкие губы, правильный нос. «Татарин…» - сейчас скажут Ташкентские. Татарин. Эталон. Образец. Ни за что и никогда, в кромешной тьме не ошибешься. И не потому, что половина населения Ташкента татары, так или иначе ( остальные просто не догадываются о своем татарском происхождении). И не потому, что в каждом из нас течет хоть капля, но татарской крови. А потому что образец был классическим – как музыка или стиль, - тридцать шестой размер обуви и ни малейшего намека на щетину. Какие еще тут нужны признаки? Имя Ринат .Фамилия – Галлиулин.
За дверью сидела Рита. По паспорту русская. Хозяйка апартаментов, в которых присутствовала тонкая металлическая дверь. Рита была прекрасна. Замечательное, круглое, как сковорода, личико, белые пушистые ресницы, такого же цвета бровки, носик картошечкой. (Не картошкой! А «картошечкой»!) Рита имела веснушки. И волосы, такого… затейливого цвета, которые из последних сил цеплялись за череп из-за чрезмерного ухода. Так, что она еще имела, кроме квартиры и татарина… Фигуру на семьдесят пять килограмм, упакованную в китайский халат с «турецкими огурцами». В руках у Риты была палка для раскатывания теста. Но о ней я ничего говорить не буду, а то мы никогда не доберемся до истории их отношений.
А история их отношений такова. Рита Соколова, мать троих детей, отчаянно нуждалась в деньгах. Причина – тоталитарный режим в стране и нежелание работать. Обычно, при таких условиях, денег действительно нет. Дети круглый год жили у бабули, правильной и благородной женщины, которая крутилась на трех работах, приторговывала , чем придется и не жаловалась. А Рита, в свои сорок два года имела только трех комнатную квартиру, которую государство, как порядочное , выделило ее родителям …надцать лет назад, и мечты о любви. Рита периодически сдавала комнату квартирантам, тем и жила. Всякое было. Но после того, как в комнату заселился Ринат, Рита поняла, - так ее еще никогда не кидали…
Они познакомились на party , у соседей-алкоголиков и поначалу ничто не предвещало проблем. Молодой журналист солидного издания (Рита своими глазами видела бейджик), имеющий премии в области литературы (две красивые грамоты); сто долларов в месяц, стол - отдельно. Дороговато? Так на Переушке, а это почти центр!
Три месяца Рита ждала свои десять процентов от Нобелевской премии, клятвенно обещанные Ринатом. Все это время они вели светские беседы на кухне, угощаясь Ритиным чаем. Потом еще месяц сомнения разъедали Ритину душу. Чай и беседы к этому времени иссякли. Потом Рита позвонила в солидное издание, где ей вежливо сказали, что она дура. И за небольшую плату они ей лично изготовят бейдж Генерального Секретаря Организации Объединенных Наций, с ее фамилией и подарят три грамоты - от Букера, Антибукера и за спасение утопающих.
И вот наконец, наступил тот день, когда она впервые назвала Рината своим именем: «татарской мордой» и потребовала денег. Согласитесь, это все-таки некое проявление шовинизма, на что Ринат ей вежливо указал. Дальше из Риты посыпались такие слова и словосочетания, перед которыми «татарская морда» просто поблекла, съежилась и перестала иметь значение. Ринат попытался было стукнуть кулаком по столу, но получил прямой удар в челюсть, «собрал» всю мебель в коридоре и долго болел после этого, физически и морально. А потом решил, что недостойно продвинутого человека связываться с неразумной женщиной. И перестал с ней связываться.
Но не ушел. И Рита с ужасом поняла, что избавиться от постояльца не просто нелегко, а невозможно! Новый замок на входную дверь стоит денег, денег нет, Нобелевская премия не получена, матушка категорически отказывается дать хоть копейку. А татарин каждый вечер открывает дверь своим ключом и проскальзывает в свою комнату, закрываясь на задвижку, намертво приваренную к металлической двери, оставшуюся Рите в наследство от Ипподромовских барыг-квартирантов. Рано утром, так же тихо исчезает, на стук не реагирует. Из комнаты было вынесено все, до последнего коврика. Вся жизнь превратилась в сплошную засаду – поймать татарина и отобрать ключ. Но вы попробуйте сами что-нибудь отобрать у татарина…
Солнце вопросительно заглянуло в Ренатово окно, рисуя причудливые листвяные узоры на голом полу. Приласкало старый ботинок, осторожно коснулось руки татарина. Ринату захотелось чихнуть, но чихать было нельзя. ( Ну что это за жизнь, когда порядочному человеку даже чихнуть нельзя?) Ринат яростно потер переносицу и прислушался.
За дверью у Риты тоже было сложно. Наша девочка отсидела ногу и основательно подмерзла. Все таки не май. Апрель на дворе. Утренние комары кусаются…
«Кажется, показалось…» - подумал Ринат. Полгода шпионских действий обострили его интуицию до предела, на которую он и так никогда не жаловался. Татарин с детства четко улавливал момент , когда надо делать ноги, иначе будут бить. Его отцу, Ибрагим-аке, одному из самых почтенных Чирчикских горожан, за всю жизнь так и не удалось приложить сыночка ремешком, хотя очень хотелось.
«Значит, показалось?». Ринат бесшумно поднялся. Интуиция промолчала на этот раз. «Значит, старая курица не сидит под дверью, с палкой для раскатывания теста наперевес?» - еще раз вопросил Ринатка. Интуиция что-то невнятно пробормотала.
«Ну ладненько… Бисмилля…» Ринат тихонько отодвинул задвижку, замер… Рита встрепенулась и затаила дыхание. «Есть Бог на свете!» - ликование переполнило Ритину душу.
Татарин, словно призрак, выплыл в узкую щель, держа в левой руке ботинки, а в правой ключ, и ступая на носочках по полу, как по раскаленным углям, двинулся к входной двери.
-Попался, собака! - прогремело за его спиной. Ринат , не оборачиваясь, одним скачком достиг двери, воткнул ключ, провернул его за доли секунды и рванул дверь на себя. В этот момент на его спину обрушился мощный удар…
Вот зря мы не поговорили о палке. Сложно будет понять, что почувствовал татарин в этот момент. Палка была вещью. Ей было около пятидесяти лет, она была изготовлена из лиственницы, старым мастером из Старого города. Высокохудожественный узор покрывал ее ручки, и он потрясающе стильно отпечатался на татарском загривке.
Надо сказать, парню несказанно повезло. Он удостоился всего одного удара раритетом. А всему виной была Ритина затекшая нога, ограничившая скорость Ритиной реакции. Подняла ее на ноги только праведная ярость…
Припадая на ногу, Рита кинулась в погоню с третьего этажа, спотыкаясь, матерясь и издавая палкой по перилам невероятный шум. Где-то заплакал ребенок, за какой-то дверью помянули мать. Соседи прокляли это утро.
Выскочив во двор, Ринат, как горный баран, вспрыгнул на нижнюю ветвь огромной чинары, рванул вверх, как уличный кот и притаился среди ветвей, пытаясь надеть ботинки. Руки не слушались. Уникальная палка, просвистев, выбила правый ботинок из рук. Он скатился и застрял в ветвях, как подбитая горлица. Под деревом, тяжело дыша , стояла Рита.
- Ну что, подлюка?.. – Рита утерла вспотевшее лицо подолом халата.
Ринат демонстративно отвернулся. Свобода расстилалась перед ним с высоты второго этажа утренней дорогой. Где-то тренькнул первый трамвайчик… Свободе до Рината не было никакого дела.
- Что ты морду свою татарскую отворачиваешь? – громко прошипела Рита. – Отдай ключ!
- Э…Ты… - прозвучал добродушный бас, - Хорош орать в шесть утра…
- Да пошел ты… - не отводя от Рината взгляд, огрызнулась Рита.
- Я сейчас выйду, - так же добродушно отозвался бас, - так пошлю, что не вернешься…
- Он мне ключ не отдает! – взвизгнула Рита. – Пускай, ключ отдаст!
- А где я жить буду, Ритусечка? – осторожно подал голос Ринат.
- А мне, блин, какая разница, блин? Мне барабер, блин! – уже громко завизжала Рита.
Захлопали окна.
- Вали, блин, в свой долбаный Чирчик и живи там!
- Э… Там потише насчет Чирчика… Красавица ташкентская… - мгновенно отозвался чей-то молодой голос.
- А ты его участковому сдай. – проскрипел чей-то старческий совет. – У него, наверное, прописки-то нету?
- А давайте его камнями закидаем, как гулящую женщину! – ехидно вклинился в дискуссию женский голосок.
- Советчики… - буркнула Рита. – На суше все советчики... Отдай ключ! Ты, отдай ключ по-хорошему!
- Я его потерял, Ритуся! – татарин сделал вид, что шарит по карманам. Ключ надежно покоился на дне одного из них. - Надо поискать…может, вместе поищем?
- Ты гонишь, что ли? Дуру нашел, что ли? Езжай в Чирчик, к маме, скотина!
Нет, не о чем с ней еще разговаривать? Ему – столичной штучке, талантливому писателю, журналисту с огромным рейтингом; связи, почет, уважение на всех радиостанциях – предлагают ехать в Чирчик! Абсурд какой-то… Опять выслушивать бесконечный монолог отца, о том, что надо идти работать на «Трансформатор»? Подумаешь, денег не платят, зато какая честь – работать на градообразующем предприятии! Нет, он не даст закопать свой талант в землю…
- Ритусик….- плачуще и нежно пискнул Ринат, - он звякнул, где-то у подъезда… Я его выронил, клянусь! Давай поищем, а?
- Ищи! – грозно отозвалась Рита.
Ринат осторожно спустился, освободил ботинок, надел его и вперил очи в землю, как ищейка.
- Где-то тут… Или тут? – бормотал он, потихоньку перемещаясь все дальше и дальше от Риты.
… От Переушки до Рохата быстрым шагом два часа. На маршрутке конечно, быстро, но денег нет. Конечно, можно сделать вид, что передал деньги. Шофер повторит пару раз «Кто не заплатил еще?» и забудет. Или не забудет. Остановит свой старый Рафик и начнет раздавать деньги – кто какие купюры дал, кто у кого взял сдачи, - вычислит и набьет морду. И не потому, что не заплатил, а потому что сразу не сказал, что мол, извини, ака, ехать надо, а денег нет. Но для этого нужно потерять лицо, а этого Ринат не любил.
Поэтому он топал пешком от Переушки до Рохата и дышал полной грудью не потерявшего лица человека. Бедная Ритулька даже квакнуть не успела, когда он сквозанул от нее на дорогу. Ключ ей отдай.… А Нобелевскую премию не хочешь? Всю?
Ринат уже миновал проснувшийся и гудящий Куйлюк и бодро зашагал по бетонке. Вот уже и кольцо Рохата, а от него триста метров до места. Предстояло выполнить еще одну операцию по «сохранению лица». Те люди, к которым он направлялся, должны видеть его подъезжающим к офису на такси. Крутые одамы пешком не ходят. Делалось это просто: Ринат садился в машину, а через триста метров хлопал себя по лбу и сообщал водителю, что сегодня суббота (воскресенье, понедельник, вторник, среда, четверг, пятница) и «они» сегодня не работают. Нет, назад он пешком, только в магазин зайдет за Колой, извини, братан…
- Черт… - Ринат стукнул себя в лоб.
- Что такое? – покосился на него водитель.
- Сегодня же воскресенье! А они сегодня не работают! Совсем замотался! – Ринат удрученно покачал головой.
Такси остановилось. Водитель повернул к татарину свое лицо. Простое узбекское лицо без затей.
- Братан…- он ласково погладил рулевое колесо. - Сегодня понедельник…
Ринат похолодел.
- Ты… у тебя прикол что ли такой, два шага едешь потом тормозишь и типа назад топаешь. – Водитель не спеша достал пачку «Хона» и выбил сигарету. – Каждый день… Тебя уже тут все знают…
- Я это…- в голову пробивались какие то обрывки мыслей, призванные спасти ситуацию. - Понимаешь, у меня тут подруга… я пока на мели, но она этого не знает… Я писатель… Ну, в общем, пусть видит, что я на тачке… А не как лох, пешком…
- Что, понты дороже денег? – водитель усмехнулся. Ринат виновато кивнул. – Ты, настоящий мужик понты не колотит.… И когда к женщине идет, прикрывается хоть чем-нибудь – базар-мазар.… Или просто не идет к женщине. Понял, писатель? Вали, и чтобы я тебя на тачках больше не видел…
Понял он, понял… Ренат вышел из машины, аккуратно прикрыл за собой дверь, улыбнулся таксисту и двинул в сторону заработка. Сейчас его накормят и дадут очередное интервью, которое он потом любовно вложит в папочку. И когда-нибудь… Когда-нибудь он напишет книгу, Великую книгу, - заедет в Риткин двор, на роскошной тачке, как будто что-то забыл…
И весело взбрыкнув, как молодой конь, Ринат двинулся навстречу неизведанному, имя которому «Все впереди!»
Она притаилась.
Между ними была тонкая металлическая дверь и бездна непонимания.
«Побьет…» - тоскливо подумал он. «Побью…» - мрачно подумала она. – «Бессмысленно, но беспощадно… Палкой для раскатывания теста…»
Он мысленно вздохнул ( вслух не решился) и прижал к груди ботинок.
Ботинок был выдающимся. Знающие люди даже назвали бы его раритетом. Восемь лет беспрерывной эксплуатации; пробег – два круга; четыре хозяина. Тот, что прижимал его к груди, был пятым. Думаю, любимым… Стелька ботинка истлела, обнажив внутренности подошвы , каблук сточился. По периметру была проложена кайма из медной проволоки, удерживающая вместе верх и низ. Но ботинок был жив. Настоящая «Саламандра». Его близнец лежал у ног хозяина, и на мгновение ботинку показалось, что брат умер…
Мужчина и женщина продолжали сидеть, «по ту сторону добра и зла», тихо, не дыша. Выдержки обоим было не занимать.
Мужчина: двадцать семь, метр шестьдесят два, темно русые волосы, зеленые глаза, тонкие губы, правильный нос. «Татарин…» - сейчас скажут Ташкентские. Татарин. Эталон. Образец. Ни за что и никогда, в кромешной тьме не ошибешься. И не потому, что половина населения Ташкента татары, так или иначе ( остальные просто не догадываются о своем татарском происхождении). И не потому, что в каждом из нас течет хоть капля, но татарской крови. А потому что образец был классическим – как музыка или стиль, - тридцать шестой размер обуви и ни малейшего намека на щетину. Какие еще тут нужны признаки? Имя Ринат .Фамилия – Галлиулин.
За дверью сидела Рита. По паспорту русская. Хозяйка апартаментов, в которых присутствовала тонкая металлическая дверь. Рита была прекрасна. Замечательное, круглое, как сковорода, личико, белые пушистые ресницы, такого же цвета бровки, носик картошечкой. (Не картошкой! А «картошечкой»!) Рита имела веснушки. И волосы, такого… затейливого цвета, которые из последних сил цеплялись за череп из-за чрезмерного ухода. Так, что она еще имела, кроме квартиры и татарина… Фигуру на семьдесят пять килограмм, упакованную в китайский халат с «турецкими огурцами». В руках у Риты была палка для раскатывания теста. Но о ней я ничего говорить не буду, а то мы никогда не доберемся до истории их отношений.
А история их отношений такова. Рита Соколова, мать троих детей, отчаянно нуждалась в деньгах. Причина – тоталитарный режим в стране и нежелание работать. Обычно, при таких условиях, денег действительно нет. Дети круглый год жили у бабули, правильной и благородной женщины, которая крутилась на трех работах, приторговывала , чем придется и не жаловалась. А Рита, в свои сорок два года имела только трех комнатную квартиру, которую государство, как порядочное , выделило ее родителям …надцать лет назад, и мечты о любви. Рита периодически сдавала комнату квартирантам, тем и жила. Всякое было. Но после того, как в комнату заселился Ринат, Рита поняла, - так ее еще никогда не кидали…
Они познакомились на party , у соседей-алкоголиков и поначалу ничто не предвещало проблем. Молодой журналист солидного издания (Рита своими глазами видела бейджик), имеющий премии в области литературы (две красивые грамоты); сто долларов в месяц, стол - отдельно. Дороговато? Так на Переушке, а это почти центр!
Три месяца Рита ждала свои десять процентов от Нобелевской премии, клятвенно обещанные Ринатом. Все это время они вели светские беседы на кухне, угощаясь Ритиным чаем. Потом еще месяц сомнения разъедали Ритину душу. Чай и беседы к этому времени иссякли. Потом Рита позвонила в солидное издание, где ей вежливо сказали, что она дура. И за небольшую плату они ей лично изготовят бейдж Генерального Секретаря Организации Объединенных Наций, с ее фамилией и подарят три грамоты - от Букера, Антибукера и за спасение утопающих.
И вот наконец, наступил тот день, когда она впервые назвала Рината своим именем: «татарской мордой» и потребовала денег. Согласитесь, это все-таки некое проявление шовинизма, на что Ринат ей вежливо указал. Дальше из Риты посыпались такие слова и словосочетания, перед которыми «татарская морда» просто поблекла, съежилась и перестала иметь значение. Ринат попытался было стукнуть кулаком по столу, но получил прямой удар в челюсть, «собрал» всю мебель в коридоре и долго болел после этого, физически и морально. А потом решил, что недостойно продвинутого человека связываться с неразумной женщиной. И перестал с ней связываться.
Но не ушел. И Рита с ужасом поняла, что избавиться от постояльца не просто нелегко, а невозможно! Новый замок на входную дверь стоит денег, денег нет, Нобелевская премия не получена, матушка категорически отказывается дать хоть копейку. А татарин каждый вечер открывает дверь своим ключом и проскальзывает в свою комнату, закрываясь на задвижку, намертво приваренную к металлической двери, оставшуюся Рите в наследство от Ипподромовских барыг-квартирантов. Рано утром, так же тихо исчезает, на стук не реагирует. Из комнаты было вынесено все, до последнего коврика. Вся жизнь превратилась в сплошную засаду – поймать татарина и отобрать ключ. Но вы попробуйте сами что-нибудь отобрать у татарина…
Солнце вопросительно заглянуло в Ренатово окно, рисуя причудливые листвяные узоры на голом полу. Приласкало старый ботинок, осторожно коснулось руки татарина. Ринату захотелось чихнуть, но чихать было нельзя. ( Ну что это за жизнь, когда порядочному человеку даже чихнуть нельзя?) Ринат яростно потер переносицу и прислушался.
За дверью у Риты тоже было сложно. Наша девочка отсидела ногу и основательно подмерзла. Все таки не май. Апрель на дворе. Утренние комары кусаются…
«Кажется, показалось…» - подумал Ринат. Полгода шпионских действий обострили его интуицию до предела, на которую он и так никогда не жаловался. Татарин с детства четко улавливал момент , когда надо делать ноги, иначе будут бить. Его отцу, Ибрагим-аке, одному из самых почтенных Чирчикских горожан, за всю жизнь так и не удалось приложить сыночка ремешком, хотя очень хотелось.
«Значит, показалось?». Ринат бесшумно поднялся. Интуиция промолчала на этот раз. «Значит, старая курица не сидит под дверью, с палкой для раскатывания теста наперевес?» - еще раз вопросил Ринатка. Интуиция что-то невнятно пробормотала.
«Ну ладненько… Бисмилля…» Ринат тихонько отодвинул задвижку, замер… Рита встрепенулась и затаила дыхание. «Есть Бог на свете!» - ликование переполнило Ритину душу.
Татарин, словно призрак, выплыл в узкую щель, держа в левой руке ботинки, а в правой ключ, и ступая на носочках по полу, как по раскаленным углям, двинулся к входной двери.
-Попался, собака! - прогремело за его спиной. Ринат , не оборачиваясь, одним скачком достиг двери, воткнул ключ, провернул его за доли секунды и рванул дверь на себя. В этот момент на его спину обрушился мощный удар…
Вот зря мы не поговорили о палке. Сложно будет понять, что почувствовал татарин в этот момент. Палка была вещью. Ей было около пятидесяти лет, она была изготовлена из лиственницы, старым мастером из Старого города. Высокохудожественный узор покрывал ее ручки, и он потрясающе стильно отпечатался на татарском загривке.
Надо сказать, парню несказанно повезло. Он удостоился всего одного удара раритетом. А всему виной была Ритина затекшая нога, ограничившая скорость Ритиной реакции. Подняла ее на ноги только праведная ярость…
Припадая на ногу, Рита кинулась в погоню с третьего этажа, спотыкаясь, матерясь и издавая палкой по перилам невероятный шум. Где-то заплакал ребенок, за какой-то дверью помянули мать. Соседи прокляли это утро.
Выскочив во двор, Ринат, как горный баран, вспрыгнул на нижнюю ветвь огромной чинары, рванул вверх, как уличный кот и притаился среди ветвей, пытаясь надеть ботинки. Руки не слушались. Уникальная палка, просвистев, выбила правый ботинок из рук. Он скатился и застрял в ветвях, как подбитая горлица. Под деревом, тяжело дыша , стояла Рита.
- Ну что, подлюка?.. – Рита утерла вспотевшее лицо подолом халата.
Ринат демонстративно отвернулся. Свобода расстилалась перед ним с высоты второго этажа утренней дорогой. Где-то тренькнул первый трамвайчик… Свободе до Рината не было никакого дела.
- Что ты морду свою татарскую отворачиваешь? – громко прошипела Рита. – Отдай ключ!
- Э…Ты… - прозвучал добродушный бас, - Хорош орать в шесть утра…
- Да пошел ты… - не отводя от Рината взгляд, огрызнулась Рита.
- Я сейчас выйду, - так же добродушно отозвался бас, - так пошлю, что не вернешься…
- Он мне ключ не отдает! – взвизгнула Рита. – Пускай, ключ отдаст!
- А где я жить буду, Ритусечка? – осторожно подал голос Ринат.
- А мне, блин, какая разница, блин? Мне барабер, блин! – уже громко завизжала Рита.
Захлопали окна.
- Вали, блин, в свой долбаный Чирчик и живи там!
- Э… Там потише насчет Чирчика… Красавица ташкентская… - мгновенно отозвался чей-то молодой голос.
- А ты его участковому сдай. – проскрипел чей-то старческий совет. – У него, наверное, прописки-то нету?
- А давайте его камнями закидаем, как гулящую женщину! – ехидно вклинился в дискуссию женский голосок.
- Советчики… - буркнула Рита. – На суше все советчики... Отдай ключ! Ты, отдай ключ по-хорошему!
- Я его потерял, Ритуся! – татарин сделал вид, что шарит по карманам. Ключ надежно покоился на дне одного из них. - Надо поискать…может, вместе поищем?
- Ты гонишь, что ли? Дуру нашел, что ли? Езжай в Чирчик, к маме, скотина!
Нет, не о чем с ней еще разговаривать? Ему – столичной штучке, талантливому писателю, журналисту с огромным рейтингом; связи, почет, уважение на всех радиостанциях – предлагают ехать в Чирчик! Абсурд какой-то… Опять выслушивать бесконечный монолог отца, о том, что надо идти работать на «Трансформатор»? Подумаешь, денег не платят, зато какая честь – работать на градообразующем предприятии! Нет, он не даст закопать свой талант в землю…
- Ритусик….- плачуще и нежно пискнул Ринат, - он звякнул, где-то у подъезда… Я его выронил, клянусь! Давай поищем, а?
- Ищи! – грозно отозвалась Рита.
Ринат осторожно спустился, освободил ботинок, надел его и вперил очи в землю, как ищейка.
- Где-то тут… Или тут? – бормотал он, потихоньку перемещаясь все дальше и дальше от Риты.
… От Переушки до Рохата быстрым шагом два часа. На маршрутке конечно, быстро, но денег нет. Конечно, можно сделать вид, что передал деньги. Шофер повторит пару раз «Кто не заплатил еще?» и забудет. Или не забудет. Остановит свой старый Рафик и начнет раздавать деньги – кто какие купюры дал, кто у кого взял сдачи, - вычислит и набьет морду. И не потому, что не заплатил, а потому что сразу не сказал, что мол, извини, ака, ехать надо, а денег нет. Но для этого нужно потерять лицо, а этого Ринат не любил.
Поэтому он топал пешком от Переушки до Рохата и дышал полной грудью не потерявшего лица человека. Бедная Ритулька даже квакнуть не успела, когда он сквозанул от нее на дорогу. Ключ ей отдай.… А Нобелевскую премию не хочешь? Всю?
Ринат уже миновал проснувшийся и гудящий Куйлюк и бодро зашагал по бетонке. Вот уже и кольцо Рохата, а от него триста метров до места. Предстояло выполнить еще одну операцию по «сохранению лица». Те люди, к которым он направлялся, должны видеть его подъезжающим к офису на такси. Крутые одамы пешком не ходят. Делалось это просто: Ринат садился в машину, а через триста метров хлопал себя по лбу и сообщал водителю, что сегодня суббота (воскресенье, понедельник, вторник, среда, четверг, пятница) и «они» сегодня не работают. Нет, назад он пешком, только в магазин зайдет за Колой, извини, братан…
- Черт… - Ринат стукнул себя в лоб.
- Что такое? – покосился на него водитель.
- Сегодня же воскресенье! А они сегодня не работают! Совсем замотался! – Ринат удрученно покачал головой.
Такси остановилось. Водитель повернул к татарину свое лицо. Простое узбекское лицо без затей.
- Братан…- он ласково погладил рулевое колесо. - Сегодня понедельник…
Ринат похолодел.
- Ты… у тебя прикол что ли такой, два шага едешь потом тормозишь и типа назад топаешь. – Водитель не спеша достал пачку «Хона» и выбил сигарету. – Каждый день… Тебя уже тут все знают…
- Я это…- в голову пробивались какие то обрывки мыслей, призванные спасти ситуацию. - Понимаешь, у меня тут подруга… я пока на мели, но она этого не знает… Я писатель… Ну, в общем, пусть видит, что я на тачке… А не как лох, пешком…
- Что, понты дороже денег? – водитель усмехнулся. Ринат виновато кивнул. – Ты, настоящий мужик понты не колотит.… И когда к женщине идет, прикрывается хоть чем-нибудь – базар-мазар.… Или просто не идет к женщине. Понял, писатель? Вали, и чтобы я тебя на тачках больше не видел…
Понял он, понял… Ренат вышел из машины, аккуратно прикрыл за собой дверь, улыбнулся таксисту и двинул в сторону заработка. Сейчас его накормят и дадут очередное интервью, которое он потом любовно вложит в папочку. И когда-нибудь… Когда-нибудь он напишет книгу, Великую книгу, - заедет в Риткин двор, на роскошной тачке, как будто что-то забыл…
И весело взбрыкнув, как молодой конь, Ринат двинулся навстречу неизведанному, имя которому «Все впереди!»
комментарии:
добавить комментарий
Пожалуйста, войдите чтобы добавить комментарий.