Интересна и захватывающа жизнь

Интересна и захватывающа жизнь жителей постсоветского пространства! Сколько опасностей таит она в себе, сколько поводов для зашкаливающего в крови адреналина! И пускай буржуи таскаются за экстримом в Африку, нашему человеку и на родине нескучно – интересно за бесплатно, в качестве бонуса к месту рождения. Нельзя сказать, что моя среднестатистическая жизнь состоит из приключений, думаю, что набором идиотских ситуаций, когда сначала страшно, а потом смешно, может похвастать каждый. Однако же и мы не лыком шиты – пару-тройку чудесных историй о дурацком адреналине могу поведать многоуважаемой публике.

Мне 19, у меня операция – ничего серьезного, но и ничего приятного. Операция под местным наркозом, то есть я вполне себе в трезвом уме, все вижу и чувствую боль, хотя, разумеется, не на 100%. Все проходит успешно, меня кладут на каталку и везут в палату – я не то чтобы против человеческого общества, но усталость и нервное напряжение плюс боль делают свое дело: хочется забиться в темный угол, пожалеть себя и тихо позаживать, причитая о нелегкой доле. Ну, мало ли чего хочется - а как насчет того, чтоб было интересно?

Интересно мне стало минут через 15 после окончания операции - больницу строили в семидесятые, а каталка мне досталась новая. И так как-то получилось, что в мое отделение раньше возили пациентов на старых каталках и без проблем, а меня по блату решили с помпой доставить на модной новой – широкой такой, буржуйской. К сожалению, двери лифта на моем этаже оказались к этому не готовы: медсестра открыла лифт, толкнула каталку на волю, та нехотя протиснулась до середины и самым наглым образом застряла. Вместе со мной. Ыть, ыть – фиг! Намертво.

Дальнейшие сорок минут напоминали сюрреалистическую постановку бессмертной «Репки» - набежали больные, медсестры, врачи, и с энтузиазмом начали вытягивать нас с каталкой из лифта. Тянут-потянут – результат известен. Мне максимально дискомфортно по описанным выше причинам, но абсурдность момента не дает шанса на депрессию – я начинаю вяло ржать и раздавать указания, в народе просыпается азарт, а запертая в лифте медсестра начинает нервничать и говорить, что ей нужно в женскую комнату и позовите слесаря, сколько можно!.. Слесарь где-то шляется, больные веселятся, я дохну на своей каталке ногами в лифте, головой в коридоре – очень интересно! Экстрим с адреналином случился еще минут через двадцать - сдавленным голосом медсестра извинилась: «извини, дочка, обос….сь!», и с грацией трактора полезла под каталкой на волю. Можно ржать, сколько угодно, но здоровая баба застряла в подкаталочном пространстве, сотрясая меня своими телесами и воздух вполне основанными проклятиями – подозреваю, что больные отделения продлили себе жизнь здоровым смехом на несколько месяцев вперед.

Мне 24 и я лечу в самолете, заполненном футбольными фанатами – ребятки нетрезвы, активны, агрессивны и громки, самолет сильно пахнет пьяными людьми. В какой-то момент огромный жирный фанат выползает в проход и начинает орать победную кричалку. Интеллигентная старушка рядом со мной пытается урезонить товарища, на что получает в ответ очень длинную и очень гневную тираду, смысл которой, если убрать из нее весь мат и заковыристые обороты, сводится к «оставьте меня, некрасивая старая женщина». Старушка не оставляет и утраивает напор – праведные воззвания выводят громилу из себя, он тоже не останавливается и утраивает словоизвержение. Обстановка накаляется, стюардессы пытаются вмешаться, старушка хватается рукой за сердце, фанаты орут «Покажь им, Витёк!», Витёк задумывается и решает последовать призыву единомышленников – то есть показать нам, не фанатам, кузькину мать. С громким воплем «а ну не трожь меня, суки, я вас всех щас похороню тут!», детина разбегается и подпрыгивает, а потом начинает прыгать на месте, сотрясая жирным телом близлежащее пространство. Набежавшие стюардессы пытаются угомонить прыгучего борца за справедливость, объяснив ему, что это опасно – однако мужик радуется и усиливает амплитуду, мол, хана вам, повалю самолет на фиг! Воспоминания об этом моменте кажутся мне весьма забавными, хотя в тот момент было не до смеха – испуганные молчащие пассажиры, растерявшиеся стюардессы и огромный жирный мужик, скачущий посреди самолета, решивший, что сможет сокрушить многотонный лайнер во славу спорта. Интересно, задумывались ли авиаконструкторы о подобной внештатной ситуации, и есть ли где-нибудь расчет прочности самолета под воздействием пьяной туши?

Финальный демарш Витька совпал с воздушной ямой, самолет тряхнуло как раз в одно из его приземлений. В салоне случился массовый выброс адреналина – «Повалил-таки!», пассажиры возопили от страха, мужик же упал и тут же заснул прямо на месте буйства. Вышколенные стюардессы быстро его куда-то закатили, фанаты стали сползаться к сортиру потошнить, все успокоилось. Экстрим? Экстрим!

Бывали и менее идиотские, но адреналиновые ситуации, вроде вклеенной мне в паспорт визы на имя Джабраилова Абу Альбертовича за три дня до отъезда в страну назначения, или забастовки коммунальщиков, отказывающихся приехать и посмотреть, почему в подъезде пахнет газом – но это уже мелочи, так, попсихуешь и ладно. Я скорее склонна вспоминать эти события с благодарностью за чудесный опыт и материал для воспитания внуков – а ну как будут они жить в абсолютно трезвом и неинтересном мире, а тут я как раз: «вот, помню, в наше время!..»

В общем, интересна и захватывающа жизнь!