Кому букетик флатусов?

(Да-да, я не всегда приезжаю в аэропорт без цветов. В каких случаях - см. ниже)

Тема цветов в моих отношениях с женщинами раскрыта с весьма непривычного ракурса.
Был период, когда я в «Одноклассниках» всем красивым лупил копипастом одну магическую фразу: «Я подарю тебе букет флатусов!» И какой это имело отклик, у-у-у… То был звездный час моей популярности у женщин. В ответ летели смайлики, поцелуйчики, слова искренней благодарности и т.д. и т.п. Я не знаю, что так вводило девочек в заблуждение. Может быть, им редко дарили цветы. Может быть, флатусы они принимали за разновидность лотосов. Но спросили, что это такое, а тем более возмутились, единицы. Остальных мои обещания приводили в восторг и трепет.
В реальной жизни получалось иначе. Флатусы я выдаю букетами не так уж и часто, поэтому приходилось дарить что-то более похожее на цветы. Однажды мы ехали из одного клуба в другой, веселые настолько, что я уже не помню, откуда у меня в руке появилась та роза. Нас было двое надвое, негласное распределение кто с кем уедет устраивало всех, впереди было еще три-четыре часа пития и танцев – в общем, двигатели на взлетный режим. И тут вдруг эта роза: сочная, спелая, вызывающе распахнутая. Надеюсь, что я ее все-таки купил.
- Мадмуазель, - замер я на одном колене перед своей пассажиркой. – Примите всяческие заверения в моем тотальном восхищении. Только ваша красота примиряет меня с потерей дара речи, которой, клянусь, не избежал бы даже самый искушенный мастер слова. Ваши чары – суровое испытание для старого циника, но и его же негаданная надежда на спасение. Держите. Это не цветок. Я вверяю вам самое свое сердце, столь безудержно расцветшее сегодня, хотя еще вчера, как уже много веков кряду, оно было символом безжизненности и пустоты.
- Хо, - ответили мне, забирая презент двумя пальчиками. – Вообще-то дамам не принято дарить только одну розу.
Нельзя так со мной.
- Как насчет двух? – спросил я, чем тут же обрек себя на одинокое прозябание. Мой черный юмор был понят и не прощен.
Конфуз вышел и в другой раз, когда я встречал некую во Внуково. Ну, просто так получилось. До ее отъезда на курорт мы не успели обменяться верительными грамотами, поэтому теперь я был полон решимости наверстать все сразу по возвращении. Первый секс – плохая примета. После него почему-то начинается дикий загруз делами. Случись он у нас с Ритой до отпуска, я однозначно не смог бы ее встретить. Как назло в тот день пришлось бы срочно ехать или на склад, или в транспортную компанию, или еще куда. А тут, значит, я даже выкроил полчаса сверху, чтобы пойти и нарвать ей полевых цветов. Капал дождик. Букет получился сказочный: ромашки, иван-чай, плюс какая-то желтая фигня, темно-синяя фигня и фигня цвета морской волны. Но пока я лазил по полю, штаны вымокли в высокой траве выше колена. «Не чпокнул вовремя – вот теперь извращайся», - глумился я над собой.
В аэропорту я своим веником привлекал всеобщее внимание.
- Чё, времена тяжелые? – подмигнул мне какой-то хлыщ в туалете. – Это правильно, надо экономить.
Во нахал! А то, что я мокрый до пупа, никого не волнует? Всем кажется, что я ловко схимичил? Да в таком невзрачном букетике больше души, чем в корзине чайно-гибридных набалдашников из оранжереи!
Особо гнусные рожи мне строили продавщицы цветов. Мда, испаскудился народишко, как писал Шукшин. Если вещь не выглядит ценником самой себя, она для них, считай, мусор.
Очередная порция прибывших выдавилась через узкую дверь в общий зал. Рита, как и все, была впряжена в чемодан на колесиках. Загорела, повкуснела.
Букет взяла с осторожностью, как какой-нибудь трупик.
- Спасибо, - сказала она, - дружище… Ты это специально, чтобы мне тебя издалека проще узнать было?
Стоит ли уточнять, что остальные встречающие отоваривались цветами тут же, у лотков? Одинаковые букеты в полиэтиленовых фантиках встречались с одинаковыми чемоданами.
Странно я живу, надо сказать. Мои флатусы нарасхват, мои цветы – что розы, что лютики – вызывают брезгливость. Как надо было поступить тогда во Внуково? Обидеться? Наорать на Риту? Изломать букет и затолкать его в первую попавшуюся урну? Зачем? Мне тридцать. К чему разыгрывать оскорбленный романтизм, если можно сделать и честнее, и больнее?
- Да ладно, - махнул я рукой. – Я просто хочу, чтобы в наших отношениях возникла некоторая натянутость.
- Что? Зачем?
- В том смысле, что я хочу тебя натянуть. Вот и кадрю помаленьку. Ты понюхай, как пахнет.