группы:
О всех созданиях, прекрасных и удивительных | Мастерущие аж противно | Странолюбки и Путешествоманы объединяйтесь! | Антикикозная |Мультикультурно
19.04.11 18:45 | Добавить в избранное
Один мой приятель поехал в Египет.
Он из Питера, ему зимой просто необходимо в Египет.
Вспомнить, какого цвета бывает небо, когда оно не серое.
И вот, приезжает он туда и в баре отеля обнаруживает двух девиц. Откуда – неизвестно, но ноги как мачты парусника «Крузенштерн». Он наскребает по сусекам весь свой английский и советы с пикаперских сайтов и идёт на абордаж.
И вот сидят они, значит, общаются. Пять минут, десять, он уже прикидывает, которая будет гармоничнее сочетаться с закатом из окна его номера и коньяком из дьюти-фри...
Как вдруг они возьми и спроси, откуда он родом. Из какой страны. То есть, под каким прекрасным солнцем выращивают таких остроумных и обаятельных юношей.
И он застеснялся. Что-то внутри него категорически не желало признавать себя гражданином РФ. Просто вот поворачивалось задом к родному триколору и норовило снять штаны.
Я-то... из Польши, ответил он. Чем Польша принципиально лучше России он потом не мог объяснить даже себе, но было поздно.
Ура, свои, воскликнули девы и радостно зашебуршали на языке Коперника и Склодовской-Кюри. Приятель с позором ретировался, но польские гарпии в покое его не оставили. Регулярно подкарауливали в гостиничной столовке, спрашивали что-то по-польски и давились от смеха.
Вот. Я считаю, что он дурак. Я ему так и сказала. Не умеешь – не берись.
Не умеешь быть поляком – будь русским. И будь им красиво.
Вот как я, например. Я ужасно русская. В моём генеалогическом древе до пра-пра-колена все категорически русские. Все мои предки пахали землю, ловили рыбу и вообще были очень милыми людьми. Даже без высшего образования.
Один мой прадед строил в Архангельске корабли, а в свободное время гнул подковы и бил английских матросов. Не знаю, почему именно английских. Вероятно, они разговаривали на кокни. Этого пьяные архангельские корабелы стерпеть никак не могут. Это оскорбляет их чувство прекрасного, и им сразу хочется набить кому-нибудь морду.
Другой был рыжим и жутко ревнивым. Гонялся с ружьём за прабабкой по деревне, развёрнуто объясняя односельчанам, чем она в его отсутствие занимается с соседом, и как её в связи с этим следует называть.
Третий был старовером и церковным старостой. Зимой он шабашил в Питере извозчиком, видел Ленина и до конца жизни отзывался о нём не иначе как о «рыжем бесе».
В общем, мне есть чем гордиться.
И, всё-таки иногда меня настигает меланхолия. Я считаю, моим генам не хватает событийности. Среди захватывающих родословных друзей и знакомых моя монотонна и предсказуема как учебник по сопромату.
Вот, например, есть у меня подруга Верка.
Прапрадед Верки был азербайджанским беком. Его так и звали – Гуссейн-Бек.
Как все беки он наверняка был самодуром и эксплуататором.
То есть Верка достоверно не знает, но по должности ему положено.
За это его сын, веркин прадед, очень с ним ругался. Он был революционером и любил Маркса. После Маркса он полюбил прекрасную казачку, женился и завёл ребёнка. Но жизнь молодых не сложилась. Казачки - тётки гордые. Утомившись делить мужа с Марксом, она ушла, оставив втроём мужа, Маркса и ребёнка.
Другой веркин прадед был польским шляхтичем. Даже вроде с гербом. Женился опять-таки по любви на простой украинской крестьянке, за что остальные шляхтичи плюнули ему на спину и сказали, что больше с ним не водятся. Прадед обиделся, собрал узелок и перебрался в Украину, лишив своих потомков безвизового въезда в ЕС.
Когда, в результате всех этих хитросплетений, на свет, наконец, появилась Верка, её родословная уже была одним сплошным панегириком интернациональной дружбе. И теперь она ей вовсю щеголяет.
Или вот мой муж. Немецко-польских кровей.
Но этого эму мало, при каждом удобном случае он намекает, что по польской линии у него имеются индусы. Да-да, точно имеются, он узнавал.
Что делали индусы в Польше, я прямо затрудняюсь сказать. Возможно, они застряли там на пути в Америку. Заблудились где-то под Свиноустьем. Или вообще были молдавскими цыганами. Кто их знает, Индия – страна загадок.
Как бы то ни было, он всеми ими страшно гордится.
Я своими тоже горжусь, но как-то буднично, без огонька.
И когда при мне веером раскладывают мультикультурную колоду своих предков, я начинаю завидовать. Мне сразу хочется себе какой-нибудь красивой семейной легенды.
Например, про бедного, но очень дворянского прападеда-француза.
Чтобы он влюбился в богатую прапрабабку-испанку, выкрал её из родительского дома и, опасаясь мести с отрыванием разных важных органов со стороны ейного бессердечного отца дона Хуана, увёз подальше, в Россию, где они потом жили-поживали и добра наживали.
Это красиво и романтично. Об этом приятно рассказывать зимними вечерами за кружкой глинтвейна. Мне зимними вечерами рассказывать почти нечего. Я молча пью глинтвейн и иногда жалуюсь на насморк.
Родители, периодически упоминают невнятных шведов по маминой линии и калмыков по папиной, но как-то я им не верю. Они это говорят специально, чтобы меня утешить. Чтобы украсить нашу безупречно-скучную генеалогическую берёзку парой бумажных орхидей.
Но я оптимист и верю в лучшее. Когда я неприлично разбогатею, обязательно найму специалиста по исследованию родословных. И он, конечно, обнаружит у меня в анамнезе французских дворян, английских лордов и бухарских эмиров. И я, разумеется, сразу обрадуюсь и почувствую себя ужасной космополиткой и гражданкой мира. И обзвоню всех знакомых и всем нахвастаюсь.
А потом пойду в сотый раз перечитывать Зощенко и есть пироги с капустой.
Потому что всё-таки русская. И чего уж там.
Кем вырастет мой ребёнок, я не знаю.
Но надеюсь, он будет с любовью перелистывать потрёпанные страницы семейных альбомов и гордиться своими корнями.
Как и положено русско-немецкому потомку польских индусов...
ПыСы. Тётки, а расскажите, у кого чего в генах намешано. Буду читать и завистничать:)
Он из Питера, ему зимой просто необходимо в Египет.
Вспомнить, какого цвета бывает небо, когда оно не серое.
И вот, приезжает он туда и в баре отеля обнаруживает двух девиц. Откуда – неизвестно, но ноги как мачты парусника «Крузенштерн». Он наскребает по сусекам весь свой английский и советы с пикаперских сайтов и идёт на абордаж.
И вот сидят они, значит, общаются. Пять минут, десять, он уже прикидывает, которая будет гармоничнее сочетаться с закатом из окна его номера и коньяком из дьюти-фри...
Как вдруг они возьми и спроси, откуда он родом. Из какой страны. То есть, под каким прекрасным солнцем выращивают таких остроумных и обаятельных юношей.
И он застеснялся. Что-то внутри него категорически не желало признавать себя гражданином РФ. Просто вот поворачивалось задом к родному триколору и норовило снять штаны.
Я-то... из Польши, ответил он. Чем Польша принципиально лучше России он потом не мог объяснить даже себе, но было поздно.
Ура, свои, воскликнули девы и радостно зашебуршали на языке Коперника и Склодовской-Кюри. Приятель с позором ретировался, но польские гарпии в покое его не оставили. Регулярно подкарауливали в гостиничной столовке, спрашивали что-то по-польски и давились от смеха.
Вот. Я считаю, что он дурак. Я ему так и сказала. Не умеешь – не берись.
Не умеешь быть поляком – будь русским. И будь им красиво.
Вот как я, например. Я ужасно русская. В моём генеалогическом древе до пра-пра-колена все категорически русские. Все мои предки пахали землю, ловили рыбу и вообще были очень милыми людьми. Даже без высшего образования.
Один мой прадед строил в Архангельске корабли, а в свободное время гнул подковы и бил английских матросов. Не знаю, почему именно английских. Вероятно, они разговаривали на кокни. Этого пьяные архангельские корабелы стерпеть никак не могут. Это оскорбляет их чувство прекрасного, и им сразу хочется набить кому-нибудь морду.
Другой был рыжим и жутко ревнивым. Гонялся с ружьём за прабабкой по деревне, развёрнуто объясняя односельчанам, чем она в его отсутствие занимается с соседом, и как её в связи с этим следует называть.
Третий был старовером и церковным старостой. Зимой он шабашил в Питере извозчиком, видел Ленина и до конца жизни отзывался о нём не иначе как о «рыжем бесе».
В общем, мне есть чем гордиться.
И, всё-таки иногда меня настигает меланхолия. Я считаю, моим генам не хватает событийности. Среди захватывающих родословных друзей и знакомых моя монотонна и предсказуема как учебник по сопромату.
Вот, например, есть у меня подруга Верка.
Прапрадед Верки был азербайджанским беком. Его так и звали – Гуссейн-Бек.
Как все беки он наверняка был самодуром и эксплуататором.
То есть Верка достоверно не знает, но по должности ему положено.
За это его сын, веркин прадед, очень с ним ругался. Он был революционером и любил Маркса. После Маркса он полюбил прекрасную казачку, женился и завёл ребёнка. Но жизнь молодых не сложилась. Казачки - тётки гордые. Утомившись делить мужа с Марксом, она ушла, оставив втроём мужа, Маркса и ребёнка.
Другой веркин прадед был польским шляхтичем. Даже вроде с гербом. Женился опять-таки по любви на простой украинской крестьянке, за что остальные шляхтичи плюнули ему на спину и сказали, что больше с ним не водятся. Прадед обиделся, собрал узелок и перебрался в Украину, лишив своих потомков безвизового въезда в ЕС.
Когда, в результате всех этих хитросплетений, на свет, наконец, появилась Верка, её родословная уже была одним сплошным панегириком интернациональной дружбе. И теперь она ей вовсю щеголяет.
Или вот мой муж. Немецко-польских кровей.
Но этого эму мало, при каждом удобном случае он намекает, что по польской линии у него имеются индусы. Да-да, точно имеются, он узнавал.
Что делали индусы в Польше, я прямо затрудняюсь сказать. Возможно, они застряли там на пути в Америку. Заблудились где-то под Свиноустьем. Или вообще были молдавскими цыганами. Кто их знает, Индия – страна загадок.
Как бы то ни было, он всеми ими страшно гордится.
Я своими тоже горжусь, но как-то буднично, без огонька.
И когда при мне веером раскладывают мультикультурную колоду своих предков, я начинаю завидовать. Мне сразу хочется себе какой-нибудь красивой семейной легенды.
Например, про бедного, но очень дворянского прападеда-француза.
Чтобы он влюбился в богатую прапрабабку-испанку, выкрал её из родительского дома и, опасаясь мести с отрыванием разных важных органов со стороны ейного бессердечного отца дона Хуана, увёз подальше, в Россию, где они потом жили-поживали и добра наживали.
Это красиво и романтично. Об этом приятно рассказывать зимними вечерами за кружкой глинтвейна. Мне зимними вечерами рассказывать почти нечего. Я молча пью глинтвейн и иногда жалуюсь на насморк.
Родители, периодически упоминают невнятных шведов по маминой линии и калмыков по папиной, но как-то я им не верю. Они это говорят специально, чтобы меня утешить. Чтобы украсить нашу безупречно-скучную генеалогическую берёзку парой бумажных орхидей.
Но я оптимист и верю в лучшее. Когда я неприлично разбогатею, обязательно найму специалиста по исследованию родословных. И он, конечно, обнаружит у меня в анамнезе французских дворян, английских лордов и бухарских эмиров. И я, разумеется, сразу обрадуюсь и почувствую себя ужасной космополиткой и гражданкой мира. И обзвоню всех знакомых и всем нахвастаюсь.
А потом пойду в сотый раз перечитывать Зощенко и есть пироги с капустой.
Потому что всё-таки русская. И чего уж там.
Кем вырастет мой ребёнок, я не знаю.
Но надеюсь, он будет с любовью перелистывать потрёпанные страницы семейных альбомов и гордиться своими корнями.
Как и положено русско-немецкому потомку польских индусов...
ПыСы. Тётки, а расскажите, у кого чего в генах намешано. Буду читать и завистничать:)
комментарии:
добавить комментарий
Пожалуйста, войдите чтобы добавить комментарий.
добавить комментарий
Пожалуйста, войдите чтобы добавить комментарий.