отказ от ребенка
22.12.11 14:12 | Добавить в избранное
На выходных мне позвонила Маша. Входящий номер начинался с кода нашего города. Звонок был столь неожиданным, сколько и безмерно радостным, потому как Маша, а нынче Мари, вот уже 4 года благополучно проживает с мужем и двумя детьми в Индии, периодически приезжая на родину к родителям и друзьям. С Марией мы дружим с вечно обвисших советских колготок, первых волосатых капоров, ядовитого цвета жатых мини-юбок, ну, а там потом уже понеслись вузы, свадьбы, дети, карьеры. Маша относится к тому типу подруг, которые не завидуют, всегда готовы помочь и словом и делом, с которыми связь, внутренняя такая, духовная, не теряется ни с расстояниями, ни со временем.
Сплавив мужа на дачу к родителям помогать перекрывать крышу, я с нетерпением ждала подругу. И она появилась. Совершенно видоизмененная. Изменения начинались с бросавшегося в глаза живота хорошо беременной женщины, синюшными кругами под глазами и совершенно не «Машиным» взглядом. Сколько помню Машу, она всегда излучала волны оптимизма, славилась отличным чувством юмора и, казалось, просто любила весь мир со всеми его жителями. Сегодняшняя Маша смотрела на меня потухшими глазами и столько в них было тоски и какой-то покорности что ли.
Я было подумала, что беременность тяжелая, выспрашивать не стала. А за третьей кружкой чая она сама рассказала.
Третьего ребенка они с мужем не планировали, само получилось, подумали, что материально поднатужатся, муж будет больше работать, младшие уже не в пеленках, так почему бы и нет! И все шло замечательно, до момента первых обследований. Они показали большую вероятность отклонений. Мужу подруга ни о чем не сказала, зная, что такие вероятности весело пропадают в последующих триместрах. А потом были еще обследования, анализы с какими-то заумными названиями, сочувствующие взгляды врачей и четкий приговор. Ребенок родится неполноценным. И никакие программы развития и операции ему не помогут.
И вот сидя у меня на кухне, вглядываясь куда-то в угол потолка, она говорит, что на ребенка они с мужем будут писать отказную. Они так решили и точка. И губы у нее трясутся.
Как же так, Маша?... но слова у меня застревают каким-то прогорклым комом в горле, да я и не знаю, что ей сказать.
Она потом долго еще говорила, как будто оправдывалась, что и дети есть у них уже, что материально не потянут, что ей придется сидеть дома все время, годами ухаживая за немощным и что-то еще, я даже помнится ее утешала.
Маша ушла, а я еще долго сидела на кухне и силилась понять. Смотрела в тот угол потолка, словно там могли быть ответы о жизни.
Сплавив мужа на дачу к родителям помогать перекрывать крышу, я с нетерпением ждала подругу. И она появилась. Совершенно видоизмененная. Изменения начинались с бросавшегося в глаза живота хорошо беременной женщины, синюшными кругами под глазами и совершенно не «Машиным» взглядом. Сколько помню Машу, она всегда излучала волны оптимизма, славилась отличным чувством юмора и, казалось, просто любила весь мир со всеми его жителями. Сегодняшняя Маша смотрела на меня потухшими глазами и столько в них было тоски и какой-то покорности что ли.
Я было подумала, что беременность тяжелая, выспрашивать не стала. А за третьей кружкой чая она сама рассказала.
Третьего ребенка они с мужем не планировали, само получилось, подумали, что материально поднатужатся, муж будет больше работать, младшие уже не в пеленках, так почему бы и нет! И все шло замечательно, до момента первых обследований. Они показали большую вероятность отклонений. Мужу подруга ни о чем не сказала, зная, что такие вероятности весело пропадают в последующих триместрах. А потом были еще обследования, анализы с какими-то заумными названиями, сочувствующие взгляды врачей и четкий приговор. Ребенок родится неполноценным. И никакие программы развития и операции ему не помогут.
И вот сидя у меня на кухне, вглядываясь куда-то в угол потолка, она говорит, что на ребенка они с мужем будут писать отказную. Они так решили и точка. И губы у нее трясутся.
Как же так, Маша?... но слова у меня застревают каким-то прогорклым комом в горле, да я и не знаю, что ей сказать.
Она потом долго еще говорила, как будто оправдывалась, что и дети есть у них уже, что материально не потянут, что ей придется сидеть дома все время, годами ухаживая за немощным и что-то еще, я даже помнится ее утешала.
Маша ушла, а я еще долго сидела на кухне и силилась понять. Смотрела в тот угол потолка, словно там могли быть ответы о жизни.
комментарии:
добавить комментарий
Пожалуйста, войдите чтобы добавить комментарий.