Интимное

Я не идиот, хотя, безусловно, найдутся такие товарищи, что обстоятельно докажут обратное. И все же, когда речь идет о женской внешности, я прекрасно знаю, что восхищающий меня результат является следствием определенной работы. Теоретически я понимаю, что летящая линия брови, заставляющая мое сердце биться чаще, скорее всего, скорректирована жутковатым пинцетом. И этот плоский живот, от одного взгляда на который я теряю контроль – результат регулярных тренировок. И нежнейшая, бархатная кожа на ее бедрах, воспоминания о которой приходят в самые неожиданные рабочие моменты и провоцируют неуместный неконтролируемый прилив – наверное, тоже следствие чего-то там, каких-то процедур, ухода за собой, которым женщины занимаются в свободное от секса время. Я это понимаю. Но предпочитаю ничего об этом не знать.

Я хочу ее всю целиком, не разделяя на фрагменты. Я думаю о ней, вспоминая черты, которые тревожат мою душу и гормоны, но не расчленяю на подробности. До того момента, пока неожиданно в ванной не появляется огромная бутылка с надписью «супер-крем от целлюлита» я не замечаю, что у нее целлюлит. Мне просто не приходит это в голову. Пока она не покупает в моем присутствии крем от морщин, громко обсуждая детали с консультантом, да еще и, не дай бог, привлекая меня в качестве рефери, я не вижу морщинок вокруг ее глаз. Они есть, но они – часть общего ощущения, лучистый взгляд, ведь она такая смешливая! И вдруг все это лучистое неожиданно превращается в обычные мимические морщины, с которыми нужно немедленно бороться. И я ничего не могу с собой поделать – я смотрю в те же глаза, но вижу морщины и круги под глазами, и думаю о том, что крем, видимо, фуфло. Я не замечаю, что у нее потрескавшиеся пятки до тех пор, пока она не начинает зачем-то рассказывать мне, что перепробовала кучу средств, и остановилась на вытяжке из пингвина. Я слепо верю что вся она – идеальна по сути, а вовсе не потому, что втирает себе что-то ежедневно в пятую точку. И я хочу оставаться в этой иллюзии максимально долго, я умоляю избавить меня от косметических подробностей.

Я трусливо стараюсь не заходить в ванную, когда она выщипывает брови, но ее кто-то отвлекает звонком по мобильному, и я залетаю туда по своим делам и прихожу в ужас, видя на раковине длинные волоски, изгнанные из мест произрастания – боже, боже, я живу с Брежневым! И ничего, в общем, страшного, и сам я – тот еще Брежнев, и моих бровей хватит на то, чтобы рачительная хозяйка связала пинетки для пуделя, но она-то, она! Зачем мне эти детали? Я не согласен на них даже как на форму проявления близости – к черту такую трактовку, близость для меня - другое. Да, мне не шестнадцать, и эти факты давно уже не меняют общего положения вещей, но все же хочется оставить их за кадром.

Как я оставляю за кадром детали своего нехитрого моциона. Я не выступаю перед ней с триммером, не посвящаю в организацию круговорота носков в природе своего быта, не рассказываю о разных других захватывающих моментах в уходе за тушей зрелого самца. Не потому, что боюсь потерять привлекательность в ее глазах, а потому, что есть границы интимности, к которым я привык и нарушение которых для меня некомфортно. И я предпочитаю не вдаваться в детали, сохраняя общее пьянящее впечатление от нее как можно дольше. И не раскрываю перед ней секреты своей чертовской привлекательности, втирая средство от облысения в гордом мужском одиночестве.

Нет ничего страшного, разумеется, ни в креме от задницы, ни в эпиляторе, ни в других женских примочках, главное-то чтобы человек был хороший, душа – вот что главное. И с этим никто не спорит, я лишь прошу о сохранении гигиенической приватности. В моем случае это самый лучший афродизиак, и мне почему-то кажется, что мой случай – не редкость.