маркиза О

О-о!!! Да она не была подругой! В классическом смысле – нет, никогда. И дело вовсе не в том, что слишком мы разные, я и Маринка – вот пример двух разных людей. Маринка и есть моя единственная подруга, с которой все я имею в избытке – и мокрую жилетку (мою собственную!), и ухо (аналогично), и плечо (иногда я ощущаю, что это не столько плечо, сколько домкрат!)

И мне ее хватает вполне и сейчас, когда она в своем Марьине жалуется мне на глубоко армянского мужа и двух отвязных пацанов – все такая же, только губы красить перестала. Устала, наверное.

Я о Светке вообще. Этой вашей Хаки. Она не была подругой, говорю же! Ну, никак она для нетерпеливого девичьего разговору за чашкой чаю не годится, хотя однажды мы с ней неплохо в «Домике» посидели на заре нашего знакомства, когда еще опасались друг друга слегка.

Поели какой-то рыбки с салатиком – я оттягиваться не умею, по полной своей непьющести, а она тогда меня изучала как некий новый вид, слегка так, в сторону покуривая.

Мне ужасно этот ее жест нравился – отставленная от себя прочь сигаретка, тонкое запястье, взгляд как у той героини Шоу – «задумчивая, мило оживленная…». Нет, потом она орала мне в аську, что запястье у нее ни разу не тонкое, но тогда мне так казалось. Она такая была… неместная, что ли…Да не игра это! Ты не поймешь – у нее это ведь вполне могло слиться в реальность. Сам видел, как красиво она какого-то болвана отшила, когда он ее пытался при всех снять – ужин, то - се… А она сразу согласилась и даже начала громогласно выпытывать подробности у этого дурака – куда, мол, поедем, в котором часу. Бедолага аж пятнами покрылся под хохот товарищей.

Это она умела. И умеет, надеюсь до сих пор.
И с людьми ладить – если захочет. Но с этим как раз в последнее время у нее, как у Маринки с губнушкой – никак. То ли усталость. То ли чепешная натура здравый смысл перебивает.

Ой, я тебя умоляю! Светка – одна из самых здравомыслящих людей в нашем милом городке, где люди пачками с ума сходят. А то – не сходят, да? Расскажи мне об этом в подробностях!

Я каждый год это безумие самолично наблюдаю даже в очень близких мне людях.

Вспомни наших!  Идеи тогда  носились в воздухе – мы каждую пятницу собирались в Пушкинской библиотеке, болтали, спорили – организовывали гражданское общество.

Где все?! Где все и где это гражданское общество? Адик «упал на ковер», Алик все питерпэнит в свои сорок. Дейв пишет эзотерическое. Читать без слез можно – только если не помнить, каким он раньше был.

А со Светкой ничего такого не произойдет – во всяком случае, вряд ли ей когда-нибудь изменят вкус и здравый смысл… разве что она опять найдет себе неподходящего мужчину… С другой стороны «подходящие» любят, чтобы борщ вовремя, носки чистые и полы без песчинок. А она к этому не имеет никакого отношения – месяцами ест какие-то сардины в масле, полы и посуду моют эпизодические люди, муж- музыкант колотит свою ударную установку – я от таких соседей рехнулась бы точно.

У нее еще кто-то жил все время, она волокла ораву левых людей, писала, пила как конь, пока по ее собственным словам «печень не заговорила во весь голос, матерно по преимуществу". Но все осталось, как было – безалаберный, исправно указующий на отдельные женины недостатки супруг номер 4, полный дом каких-то людей, работа, которую она, между прочим, любит… А потом к ней переехала дочка с семейством. Я ее только тогда по-настоящему пожалела. Тут уже надо было дочь защищать, что она и делала, пока сама не получила куда-то в солнечное сплетение.

А что она могла? Да, господи, рост и вес тут не при чем. Есть женщины, которые пускают кулак в ход, особенно не задумываясь, но к ней – то это какое имеет отношение? Еще до всех этих событий с зятьком, дочь стал преследовать какой-то крутой Мэн на джипе с пистолетом – просто стерег ее после работы и требовал, чтобы она села к нему в машину - мамин сексапил дочка унаследовала вполне.

Это жуткая ситуация, поверь мне! Тяжелая мрачная страсть сорока с лишним летнего дядьки к юной девушке.

Сначала Светка просила друзей, которых держала за настоящих мужиков – разберитесь, парни! Друзья мекали и отказывались: время такое, что за каждым вооруженным дядькой вполне могла оказаться банда, и никто париться за барышню (которая – 199,99%! – сама, скорее всего во всем была виновата, ибо не мужчина же виноват, право слово!) не пожелал.

Оставив дочь размазывать по щекам слезы дома, она просто нашла того мужика и поговорила с ним сама – как единственный мужчина в своей семье. Не знаю, что там было сказано, а что нет, но сластолюбец отвалил и на дочку больше не покушался.

И ведь своих проблем всегда хватало – не только денежных.
«Хорошенький и молоденький» супруг был разведен и имел ребенка, и в одном из своих писем она описала состав их семейного праздника: она, он, его бывшая жена с их общим ребенком, ее нынешний муж и еще какой-то ребенок – то ли общий, то ли второго мужа от первого брака.

Знаешь, как она умеет все это набросать? Я часа полтора после смеялась.

Но не удивляюсь, когда мне говорят, что она обожает мутить воду во всех благопристойных заводях, где ей довелось работать. Интриговала, строила заговоры, подрывала устои – верю, верю, верю!!!!
Не корысти ради. И даже не матвыгоды из-за…

Ей нравится баламутить. Взрывать. Если она и играет, то – совсем чуточку. В игре ты можешь остановиться и подумать – не выгоднее ли заткнуться в эту самую минуту? Она этого никогда не умела

Взять ту же историю с Г. Я с ним лично не знакома – бог миловал, но все его писания читала. Не человек, а Лавина Гражданского Негодования в Брюках – из тех, что всякую статью начинают со слова «Доколе?!». Она чего – этого не видела, не знала? Сомневаюсь. Все она про них знает с самого начала – хотя, конечно – удивительно, но все же – мужикам прощает больше. Четырех мужей разменяв – прощает.

Меня, говорит, они ужас как забавляют! При том уверена, что секс с мужчиной и его интеллект никак не соотносятся. Разведены, так сказать, по разным ведомствам. И даже – чем ниже у него IQ, тем приятнее с ним спать. Я ужаснулась и почему – то мне представился водопроводчик – не в обычном нашенском варианте (вечно нетрезвый Афоня очень средних лет с разводным ключом), а какой-то рекламный вариант – с атлетической фигурой, облаченной в джинсовый оверолл. «Именно!» - сказала она, привычно отводя тонкокостную руку с сигареткой в сторону.

Да… вот неправильно ты реагируешь! У тебя взгляд мужской, а она просто не злая, Светка – то. И бабского в ней тоже нет – а один интерес к людям. И великодушие – оттуда же. И на Г. – паскостника, который орет со значением на всех переулках, что она – б…! - она сердиться по-настоящему не может. Потому как знает точно, что он – мелкий бес…ну, святая не святая…а какая есть.

Знаю, знаю, что она тебе другой видится. Она, по сути, красавицей не была – маленькая, тонкая. Помню малиновый топик, джинсики… со спины больше двадцати и не дашь и лицо для возраста непроницаемое – в плывущем макияже в июльскую жару. Вот, кстати, такой чисто женской мелочью и царапнуло – я от летней пытки косметикой уже черт - те когда отказалась! На идеальных женщинах он не растекался пыльными пудреными струйками по коже, они в нем выглядели свеженькими и только из душа вышедшими, прохладными.

А на мне – сливался в одну массу. И на ней – тоже! Но в этом своем топике и малюсеньких бедрах – амплитуда при ходьбе превышала собственно обхват в см. раза в два – она привлекала внимание. И о ней быстро узнали. И заговорили – разом. И о том, что курит, не скрываясь и что тату в виде скорпиона на плече и мужиков вокруг – тьма! Последнее было явным преувеличением, но ее это веселило до невозможности.

Хотя период у нее тогда был, прям скажем, сложный. Хотя… когда он у нее был другой? Много чего было в ее этой безбашенной юности – и к любителям расширения пределов сознания ее можно было отнести вполне, но цветущая Светка в этот образ – худые, бледные, потерянные создания седьмого дантова круга - не вписывалась. И потому я осторожненько так спросила: «Бывшая, надеюсь?» - именно так, и это высокомерное «надеюсь» как бы расставляло все нужные акценты.

А ее не прошибло. Вообще. Она мне в глаза посмотрела и промурлыкала: «Бывших – не бывает».

И я поняла, что все это такая игра – жизнь. Она ведь знает как надо и чего не надо категорически даже милицейской дочке. Но правила ломала здорово – когда в 17 родила дочку от… я спрашивала у нее потом – он – кто? Пожимала плечами – «Я с ним сплю иногда»… Я про себя домысливаю эту ситуацию почти тридцатилетней давности: анфан террибль - дочь объявила ошарашенным родичам, что беременна. Может, конечно, он и сам предложил жениться, может, папа - полковник настоял, а возможно – никакой свадьбы и не было?

А она – еще одно ценное качество – она никогда не пыталась рассказать мне «историю своей жизни». Все узнавалось ненароком, иногда, уверена, с подвиранием – а кто не подвирает? И мне было интересно – что ее сюда вообще принесло-то? Она приехала вся такая украинская. Вся еще в своей тусовке той, в каких-то необычайно талантливых друзьях и все их западэнской жизни, очень по качеству от нашей отличавшейся. И – хорохорилась.

Но я спросила – как ты здесь очутилась? И она мне рассказала историю – из тех, по которым кино снимают, с подставами и предательствами. И как пришлось убегать, возвращаться к стареньким маме, папе и бабушке, к выросшей без нее старшенькой, держа на руках младшенькую.

Ну, я понимаю, что картина страшная: Ленин в Финском заливе и бичер – стоуновская Элиза, прыгающая по льду, нервно курят в сторонке. Да, может все было не так трагично, но в чистом остатке: она, дочки и бабкина квартира. Остатки еще не разбросанных по миру друзей. Недополученное высшее. Неясные отношения с третьим мужем. Полное неумение и нежелание заниматься бытом.

Я и теперь не знаю, что было правдой, а что – чистым фантазийством в ее стиле. Но уже и не важно. Она продолжала бунтовать. Писала хорошие статьи и ссорилась с теми, кто мог их публиковать. Устроилась на работу: консьержкой в ночной клуб - чистый, пардон за высокое – блядушник по воспоминаниям посещавших.

Но тамошнее блядство было тайным, неоткрытым. А про нее – она сама это слышала – говорили с восторгом: «Здесь работает в гардеробе настоящая проститутка!» Она хохотала, рассказывая нам это…

Мы пару раз, прогуливаясь по вечерам, навещали ее, благо, что от дома было недалеко. Бывший выставочный зал Союза Художников превратился в замызганную рваным освещением жаркую нору, в которой самовыражались молодящиеся папики с деньгами и эскорт- девицами, мажоры, мажорки и пацанчики из группы «Бикса». Она болтала за стойкой, почти всегда веселая и бодрая, иногда поднималась наверх – зачем, спрашивается? Скуки ради или от одиночества. Болтать могла с любыми – на любые темы.

Как вот со мной теперь.

Да, я тебе и говорю, что мы пишем друг другу уже лет пять как – два года на мыло и три уже – стучим в аську почти каждый день. И от этого она для меня – не жилетка, но ухо и плечо – да. Сестра по разуму. Когда можешь писать кому-то, не выбирая слов и не задумываясь о последствиях – это много, очень много.

Инициатором была не я – к тому времени мы уже лет пять, как не виделись вообще. Просто перестали, у нее была своя тусовка из творческих личностей, всяческих музыкантов, художников и всяких маргиналов. Говорю же, очередной сложный период! То есть мы ведь никогда не общались с ней регулярно – все – таки был какой-то барьер всегда, но время от времени сталкивались, следили за тем, что пишет каждая, а тут она как-то исчезла надолго.

А потом я ее встретила около вокзала – август, от зноя асфальт проваливается – а она стоит в своей знаменитой косметике, почему-то в парике и бледная невообразимо даже под мейк апом. Мы быстро тогда распрощались, но осталось такое чувство… потери что ли. Ну как если бы у меня была возможность человека не отпустить, а я руки разжала.

Но через три года она материализовалась в электронной почте. Деликатно спросила, не против ли я. Растолстевшая, как и я, с новеньким мужем, двухлетней внучкой и все тем же непримиримым отношением к миру – с одной стороны, все понимает и хватает ума не переделывать. С другой – не хватает этого самого ума держаться от людей низкого звания подальше.

И мы пишем друг другу почти каждый день.

Когда можешь писать кому-то, выражений не выбирая – это много.

Очень много.