Про Кейт

Раньше я страшно уважала Микеланджело.
За творческую его неутомимость и муравьиное трудолюбие. В художке нам рассказывали про Сикстинскую капеллу. Он там сутки напролёт лежал на лесах под потолком, неделями не снимал сапоги и непонятно как не ослеп при тогдашней экономии электричества.
«Вот это человек! Творец!» - волнуясь и восхищаясь, думала я.
Потом я выросла. Со мной случились семья и ребёнок. Я отреклась от прежних идеалов, променяв их на памперсы и способность засыпать в любое время суток и в любой позе.
За год с небольшим творческая плодовитость Микеланджело перешла в моей голове из разряда чудес в логичную причинно-следственную цепочку. Конечно, завистливо бубнил полусонный мозг, чего ему было не творить: ни семьи, ни детей, учеников как у дурака фантиков - красок натолкут, сосисок сварят, за сигаретами сгоняют. Только успевай сидеть, да давидов с мадоннами выплёвывать.
И стала я относиться к нему по-швейцарски. Нейтрально. Но отдавая дань таланту.
Он не расстроился. У него френдлента за последние века набилась такая, что потеря меня ему не страшна.

А я теперь уважаю Кейт Миддлтон.
Она ждала принца Уильяма семь лет. Осада Трои, на минуточку, продолжалась девять. Она немножко не дотянула, но кто считается в нашем доме.
Они познакомились в университете.
Уильям изучал географию, потому что принцам нужно уметь красиво найти свою страну на карте мира. Кейт изучала историю искусств, потому что работать всё равно не собиралась. Однажды её подруга показала ей Уильяма, играющего в регби, и сказала: «Вон, видишь, принц. Наследник престола, между прочим. Выйдешь за него и станешь королевой». И рассмеялась своей шутке. А Кейт задумалась.
«Как это, наверное, прекрасно – быть королевой, - размышляла она– все тебя любят, уважают. А кто не уважает, тех можно казнить. Повесить там или колесовать, мало ли интересных способов придумано. Например, дуру-маникюршу, которая мне сегодня кривой френч сделала...».
И Кейт решила стать королевой.
Посредством несложной многоходовки она познакомилась с Уильямом и они стали дружить. Дружить с Кейт принцу очень нравилось – она была весёлой и с ямочками на щеках. А смеяться вместе с человеком, у которого на щеках ямочки, всегда приятней. С компанией друзей они даже сняли домик и жили там скромной мажорской общагой. По-дружески.

Доподлинно неизвестно, когда Уильям обнаружил, что у Кейт помимо ямочек в боекомплекте имеются и другие анатомические интересности. Но обнаружил. И случилось, то, что должно было случиться.
Утром принц, одевая носки, строго сказал: «Жениться не буду. Потому что я принц, а ты хоть и с миллионами, но кровь у тебя не голубая и даже не сиреневая. Да и молодой я ещё. Сама понимаешь». «Конечно, милый, - ответила Кейт – У меня и в мыслях не было. Что ж я дура какая - пытаться заарканить наследного принца. Давай-ка я тебе лучше овсяночки сварю». «Свари! – обрадовался Уильям – Очень она у тебя замечательно получается. Не то что у нашего шеф-повара, идиота французского».

И они дружили дальше. В развёрнутой версии. Правда светские хроникёры отказывались верить в такое их пионерское чувство и быстро назначили Кейт девушкой Уильяма.
Уильям был очень недоволен. Несколько раз пытался уйти и начать с кем-то на стороне. Но на стороне всегда получалось грубо и цинично - после первого же поцелуя дамы начинали составлять список гостей на свадьбу и скупать каталоги детской одежды.
И он возвращался к Кейт. И она его принимала, ничего не требуя. И кормила овсянкой.

Так прошло семь лет.
А в конце прошлого года Уильяма позвал к себе его отец, принц Чарльз. И сказал:
«Сын, тебе пора жениться».
«Зачем?» - спросил Уильям.
«Ну, во первых, ты наследник престола. И если тебе свезёт больше чем мне, и ты переживёшь свою бабку, то сможешь стать королём Англии. А королю по этикету положены дети».
Уильям вздохнул.
«Во-вторых, тебе уже почти 30 лет. И время тебя не щадит. Ещё десять лет назад ты был молод, красив и похож на свою мать, эту прекрасную женщину, которой я испоганил всю жизнь. Тебя любили девочки по всему миру. А сейчас? Ты превращаешься в меня. У тебя уже есть лысина, нашим фотографам приходится её постоянно замазывать. Скоро у тебя оттопырятся уши, и тогда уже никто не поверит, что за тебя можно выйти по любви».
Уильям посмотрел в зеркало.
«В общем, иди и женись. На Кейт».
«Почему на Кейт?»
«Потому что кто тебя, дурака, ещё выдержит?» - ответил принц Чарльз – «Да и сколько можно девку позорить? Мне газеты уже читать стыдно. В общем, на тебе записку, получишь у королевского казначея кольцо твоей матери и подаришь Кейт. И всё, иди уже, у меня чай остыл и бисквиты засохли».
И Уильям сделал ей предложение. Тайно и в Кении. А потом они вернулись, и все сразу всё узнали. И поняли, что будет свадьба, от которой икнётся даже Биг Бену.
Сейчас кутюрье метают друг в друга иглы и ножницы за право пошить ей свадебное платье. Все собачьи будки в Лондоне забронированы апрель по цене пентхауса.
Потому что осада пала. Кейт победила.

Я никогда не стану принцессой. Меня не возьмут. Я живу в джинсах, и на фотках у меня всегда похмелье. Но грустно не это. Грустно, что я никогда не стану Кейт Миддлтон. Я ненавижу ждать, не умею терпеть и пугаюсь долгосрочных проектов. Мое сознание слишком долго питалось романтической литературой и теперь напичкано разными вздорными идеями о том что настоящая любовь плюёт на социальные условности, браки заключаются небесах, и что если мужчина любит, то хочет жениться. Причём сам и сразу.

С таким гербарием мне в сливки общества не влиться. Я уже смирилась.
А Кейт я уважаю. Даже если и она и огурца нарисовать не сможет. Не то что Микеланджело.