О нём

Это случилось внезапно. Лет пять назад.
Тогда я разругалась с собственным задом...

До того дня всё было прекрасно. Мы с задом жили в любви и дружбе, как добрые соседи. Я дарила ему разноцветные гели для душа и всякие красивые трусы, преимущественно боксеры. Как-то этот фасон нравился ему больше всего. Обычные трусы он находил мещанскими, а в стрингах ему казалось, что кто-то неумело, но настойчиво пытается склонить его к анальному сексу. Поэтому я покупала боксеры. В цветочек и с утятами. Зад вертелся в обновках перед зеркалом и краснел от удовольствия.

Зад, в свою очередь, честно исполнял представительские функции. Он элегантно выглядел в одежде и без, имел незапятнанную репутацию, был мил и приятен в общении. Его не стыдно было выводить с собой в свет, на пляж и за грибами. Из всей моей анатомии зад был, несомненно, самым дисциплинированным органом. После пупка.

А однажды я стояла перед зеркалом в ванной. В чужой. В ней было окно. Ну, просто так. Чтобы прохожие не подумали, что хозяева от них что-то скрывают. В окно лился солнечный свет, растекаясь по кафельным стенам и неодетой мне в зеркале. Вытирая волосы, я неосмотрительно бросила взгляд на своё отражение, туда где ниже спины. И поняла, что меня предали.
«Как ты мог? Зачем??» - печально обратилась я к заду.
Он виновато молчал.
Так я узнала, что у меня есть целлюлит.

Наши мамы и бабушки этого слова не знали. Они знали только целлофан и что-то слышали про целлулоид. Наши прабабушки не знали и целлофана и были вполне счастливы.
Если проследить эволюцию приручения женщиной целлюлита, выясняется крайне неприятная вещь: врагами они стали совсем недавно. Каких-то жалких полвека назад. До этого целлюлит безмятежно проживал в гостеприимном женском теле, имея все права гражданства.

Раньше дамам некогда было заморачиваться такой ерундой. У них были корсеты, кринолины, парики и разные маленькие питомцы, которые заводятся, если не дружить с водой и мылом. Кроме того конструкция платьев представляла общественности лишь верхнюю часть дамы, так сказать палубу и мачты. Киль же был надёжно укрыт океаном юбок и подъюбочников. Степень оброслости дамы целлюлитом никого не волновала, становясь приятным сюрпризом мужу после свадьбы.

Надо сказать, мужчины в то время были небалованные и покладистые. За девственность и приданое соглашались жениться даже на обильных месторождениях целлюлита. При богатом приданом девственность становилась опционной, про целлюлит и вовсе никто не вспоминал.

Стандарты красоты вели политику, крайне дружественную целлюлиту. Женщины делились на красивых и худых. Худая по определению не могла быть красивой. Худая – значит или больная, или, что ещё хуже, много думает, забывая о еде. Не сегодня-завтра додумается до права женщин на труд и половину имущества мужа при разводе.
Очень мужчины боялись худых. Тёткам, приходилось с утра до ночи закидываться пирожными и бланманже чтобы доказать, что они не такие, и ни о чём не думают, а книгу взяли исключительно как подставку под тарелку с бужениной.

За это их любили и рисовали всякие рембрандты и рубенсы. На их картинах правильные дамы прикидываются венерами и данаями и томно демонстрируют все свои выпуклости и впуклости, с маниакальной точностью прорисованные живописцем. Они спокойны и ленивы, им некуда спешить, они знают, что мужчины их любят и будут насаживать друг друга на шпаги как шашлык, за право припасть к их пухлым пальчикам.

Однако, время шло. Разразился двадцатый век, дамы повыбрасывали корсеты, пообстригли волосы и начали заниматься спортом и эмансипацией. Юбки укорачивались неторопливо, но уверенно и к концу пятидесятых были на отметке «чуть ниже колена». Целлюлит волновался, переполняемый дурными предчувствиями.

А потом случилось страшное. Жахнули шестидесятые. И прекрасная английская женщина Мэри Куант как-то сообразила, что ноги нужны тёткам не только для ходьбы. Ногами можно ненадолго парализовать уличное движение, увести чужого жениха и получить большую скидку в магазине. «Эврика!» - сказала Мэри Куант и изобрела мини-юбку.
Мини-юбка оказалась особой склочной и капризной. Она отказывалась находиться рядом с целлюлитом, и при каждом удобном случае показывала на него пальцем и обзывалась обидными словами.
На целлюлит начались гонения. Пока стихийные и негромкие, но шестерёнки набирали обороты. Наконец, в 1973м решающий удар нанесла другая дама по имени Николь Ронсар. У неё был большой салон красоты в Нью-Йорке. То есть, деньги имелись. Но хотелось больше. И она тиснула в Вог статью про неэстетичные неровности на дамской коже, окрестив их целлюлитом. И предложила всем немедленно начать избавляться от этого безобразия. По её методике.

«О, нет!» - закричал несчастный целлюлит, обретший своё имя.
«О, дааа!!» - выдохнула косметическая индустрия и зажмурилась от счастья.

С тех пор с целлюлитом ведётся война. В военных действиях участвуют все рода войск, от пехоты в лице фитнесс-тренеров до тяжёлой артиллерии, представленной пластическими хирургами. Шуршат лаборатории, дымят заводы, трудятся СМИ. Антицеллюлитные прибыли обозначаются таким количеством нулей, что наркобароны рыдают как дети. Они не понимают, как всё это можно заработать легально.
Правда, доктора заламывают руки и кричат, что целлюлит - не болезнь, а целлюлит у тётки, разменявшей законный тридцатник на детей, мужа и работу – норма жизни. Но кто будет слушать этих зануд, когда билеты в Турцию и новое бикини.
И каждую весну дамы выныривают из спячки и неровным журавлиным клином тянутся в фитнесс-клубы и косметические салоны. И несут, несут свои кровные в погоне за мечтой. За маленькой женской мечтой, надёжно спрятанной за большими мечтами о вечной любви, чистой экологии и мире во всём мире.
Мечте хоть один раз. Раздеться на пляже. И быть. Непередаваемо. Нереально. Невозможно, Антинаучно. КРАСИВОЙ.

П.С. Всех с прошедшим праздником. Будьте красивыми и любимыми. Второе важнее:)