Дочка

Дочка – это хорошо, дочка. Многие хотят сыновей, но дочка тоже бывает очень нужна.

Даже такая как моя, не сильно спокойная, не сильно аккуратная, не сильно хозяйственная.

Сильно топочущая, занимающая много пространства и времени, как вода, - всЁ занимающая собой, своим голосом, своими делами, делишками, вещами, вещичками, альбомчиками, карандашами, ненастоящей помадой… Все это перетаскавается с место на неместо, с места на неподходящее место, и никогда не перетаскивается обратно...

Шнурки развязываются, в куртке жарко, в кофте холодно, любые шапки сползают на затылок, любые кофты задираются, и заголяют спину, любые брюки сами расстегивают пуговицу на животе, любые сумки волочатся по полу.

Ее заколки занимают больше места в шкафу, чем моя одежда. Немалая их часть сидит непосредственно на голове, но она все равно всегда лохматая. Как и все ее куклы, которых тоже одеваю я, а она только раздевает, причем очень быстро. Все просыпающая, проливающая, опрокидывающая, писающая мимо горшка моя дочка.

  Сын еле пробивает это энергетическое поле, чтоб завладеть моим или чьим то еще вниманием. Но ему приходится при этом напрягаться, а ей нет.

Каждый день полный гардероб запихивается в стиральную машинку. Каждый день под кроватью конфетные бумажки и пустая коробочка сока "Фрутоняня", а между шкафом и стенкой обертка от пачки печенья.

Каждый день она обещает помыть посуду до моего прихода, и каждый день начинает ее мыть, когда я вхожу в квартиру. Помоет и тут же бьет. Потом нетщательно подметает. И садится пить какао.

Но когда я, покормив всех, поздно вечером сижу на кухне, смотрю на стенку и ничего не вижу, одной рукой пью чай, другой держу щеку, - она может подойти и крепко прижать к себе мою дурную голову. И побаюкать. И молча поцеловать. Хоть что-то она может молча.

А недавно, очень усталая, я долго шла пешком в какой то травмпункт, а потом оказалось, что страший и умный сынок забыл свой полис, хотя я ему мильен раз напомнила, и потом мы долго шли назад, я замерзла и разозлилась.

Мы вошли с ним в подъезд, он побежал вперед, вскоре наша дверь хлопнула, а я поднималась очень медленно, часто останавливалась в пути (5 этаж без лифта), смотрела в подъездное окно привалившись к стене. И тогда, почему-то она спустилась за мной, в тишине, в моих больших тапочках, лохматая, перемазанная сметаной, взяла за руку и стала меня поднимать.

- Ты что, - говорю, вышла?

- не знаю, просто.

Нет, дочки, это надо. Это люблю.