Дао и курица

 Когда дед Фима принес нам в подарок курицу Риту, мы с бабулей поняли, что огребет сейчас не только дед. И что баба Оля, которая, пыхтя и задыхаясь, уже бежала через огороды, без боя свою Риту не сдаст.

Курица Рита была необходима бабе Оле. Каждое утро она сносила ей худое и бедное яичко на завтрак, и баба Оля была довольна. А если она терпела день или два, то у нее на завтрак получался славный омлет, с луком и петрушкой. И вот теперь этот омлет доверчиво смотрел на нас своими круглыми бисеринками, вертел головой на 180 градусов и нежно кококал. А дед Фима надел на фейс свой самый суровый лук и выкатил грудь в сторону бабы Оли.

- Ах, ты псина старобудылая! Да куда ж ты прешь им ту курицу, у них своих, как мух!
-Деда Фима… - сказала я – А и правда…Нахеra нам твоя дохлая птица? Забери, Христа ради.
-Молчать! – сказал дед Фима. – Дарю куру и все тут!

Баба Оля вцепилась в соседский забор с намерением расшатать штакетину, курица Рита всплеснула руками и зажмурилась, дед Фима принял боевую стойку, а у нас с бабулей срочно образовались дела по нашу сторону ворот.
Битва добра и зла продолжалась недолго, кура Рита была нам вручена безвозмездно, то есть даром, а мы насильно осчастливленные, вздохнули и пошли кормить ее лишний рот.

Когда это приключилось с дедом Фимой, уже никто не помнит. Он и в молодости то не отличался домовитостью, а к старости совсем охренел, и стал раздавать добро, направо-налево, потому что был даос. Он реально был китайцем, фамилия у него была старинная Вантювен. Ну вы поняли – Ван Тюй Вень – на каторге смотрящий орал ее слитно, и в паспорте его отцу китайское имя записали как фамилию. Дед не пил, не курил, собирал грибы и ягоды, травки-муравки, и лечил с похмелья односельчан. Жена у него, правда , страдала аллергией, - красные коросты с лица не сходили, - что только дед Фима не перепробовал и чем ее только не мыл и не поил...
Добро он раздавал виртуозно – с утра подумает, посидит, возьмет последнее и прет к соседям. Соседи отбрыкивались, как могли, стеснялись, ругались, тайком отдавали бабе Оле обратно, но у них плохо получалось – если дед Фима подарил, то это было железобетонно.

Но в этот раз дед Фима пролетел, как рыба над корзинкой китайского монаха. Он бросил вызов старому дзену. Да и Баба Оля рыдала каждое утро на всю деревню, матерными словами.
-Штаны свои драные подари, мурло! Трусы сыми, отдай! Задницу отрежь, подари! Преподносит он, дура придурковатая!

Рита у нас быстро освоилась, всего пару дней потерпела обструкции со стороны наших, а потом так же научилась лазить по рабице, как попугай и клянчить червячка. Рите было параллельно, где сносить свое тощее яйцо.
Через неделю сосед Коля зашел к нам во двор и аккуратно положил серый мешок на ступеньки дома. Мешок шебуршался и норовил уползти в тень. Я отсчитала деньги за трех куриц и заглянула внутрь. Куры были адекватные, здоровые, как лоси, рыжие с искрой и черными головами. Не то что Рита, белая мочалка с лысой попой.
-Учись, Рита - сказала я ей укоризненно. – Вот как надо выглядеть, метелка ты дохлая. А то нашел твой дед убойный аргумент: «Это не я, это Бог дарит!». Между нами, Бог бы тебя постеснялся подарить.

О том, что Вантювенам подарили трех кур, деревня узнала мгновенно.
- Ну ка, иди сюда… – сказал мне дед Шпиц, в забор, - Куродарительница.
Я зашла к Шпицу во двор, - там сидели еще две соседки, Валя и Света.
- И ведь никто, ни одна морда бандеровская, не догадалась Вантювенам в ответку подарить! – вздохнул он и осуждающе на меня посмотрел: – Выучили вас, на свою голову…А я это вот что. Подарю ему электрорубанок! Он там пилит что-то, строит, вот пусть мне гроб построит, двухэтажный. С окошками и башенками, как у султана. Чтобы ноги можно было задрамши лежать.
Дед Шпиц открыл свою кладовку и стал в ней рыться с причитаниями:
-Ой, бабки, держите меня, подарю ведь узкоглазому рубанок-то… Ой жлоба давит, жалко то как… Да что же я , курва, делаю-то? Совсем спятил, на старости лет. – Но рубанок был выужен из под кучи старого барахла и обтерт рукавом.
-Подарю! Или я не красноармеец?
-Вот дети то тебе коски повыдерут, красноармеец… - сказала соседка Валя.
-Дети, да… Дети могут… - грустно сказал Шпиц и посмотрел на меня.
- Не посмеют родного батю…- сказала я.
-Не посмеют! – согласился дед и вздохнул, с сожалением глядя на рубанок.


… Мы встретились с Вантювеном через неделю, на ягодной горе. И домой пошли вместе, нагруженные ведрами с земляникой.
-Стоять! – закричали бабки, ждущие у развилки коров, - Плати за проход!
Мы отсыпали бабкам в подолы ягод и пошли перебираться по камням через речушку.
-Ты зачем куриц принесла? – спросил меня дед Фима. – У нее аллергия на яйца эти, она ж их жрет, как динозавра, и рожа не заживает…
-Ой, деда Фима… Вы будто не знаете, от чего у нее аллергия. Прекратите из дома добро выносить…
-Ах ты, зебра…- восхитился Вантювен. – Меня учить? А кто ее от жадности вылечит? Но хорошо получилось. Шпиц мне рубанок притащил, Колька - вагонки, баба Настя талон на уголь… Да и еще много чего.
- Конечно. Людям то совестно дарить мусор, как вы, Мастер Вень…
Мастер Вень расхохотался, взбрыкнул, как конь и прыгнул в ручей, обдав меня брызгами. Не хватало только задорно торчащей косички над головой и беспечно проплывающей мимо рыбы «юй».

И я вдруг поняла, что он все знал заранее, этот хитрый восточно-сибирский даос. Он просто сидел на берегу реки и терпеливо ждал, когда мимо него проплывут трупы наших страстей…

А аллергия у бабы Оли прошла. Как будто никогда и не было. Ведь самое главное в лечении аллергии это восстановление справедливости.