Воскресная мама

 Я специально откладывала написание этого текста на долгие месяцы, потому что затрагивать громадную тему, которая в буквальном смысле кипела тогда в голове, не имело смысла — эмоции не дадут ни обдумать, ни высказать то, что действительно имеет значение. Буря должна осесть.
В августе прошлого года я стала воскресной мамой. Мамой, которая не живёт со своими детьми в одном доме, а приезжает к ним на выходные и вечером воскресенья возвращается в свою жизнь и в другой дом. В дом без детей.

Дело оказалось не в том, что мне некуда было их привести. И не в том, что я не смогла бы их содержать, я работаю постоянно. И не в том, что я не хочу с ними жить. Но в том, что дети не захотели жить со мной.

Честно говоря, я этого не ожидала. Я выросла в семье, где всем командовала мама, и всякие мелочи вроде нашего мнения насчёт того — где и с кем жить, не обсуждались. Куда генерал в юбке скомандует, туда все и поедут. По крайней мере до тех пор, как я смогла зарабатывать на себя сама, идея о том, что можно и не жить с матерью, не появлялась у меня даже слабой тенью, несмотря на тот факт, что характер у маменьки тот ещё (и у меня — не особенно сговорчивый), и стычки у нас бывали просто эпические.

Но я — не мои дети. Мы выросли в очень разных условиях. Сын и дочь сложили свои два и два и сказали, что им надоело вечно шататься по каким-то съёмным домам и чужим квартирам. Что у них тут школа, друзья и привычный образ жизни, который они не хотят менять из-за того, что родители развелись. «Если бы ты сняла квартиру в доме рядом с бабкиным, я бы переехала. А в другой район — не хочу», - сказала дочь. Этот фильм я уже видела, история с арендой неподалёку мне стоила гигантских усилий, не подошла в первый раз и неудачный опыт повторять не хотелось. Выслушав мои доводы, дочка припечатала: «Ну и что я тебе сделаю. Переезжай, будем видеться на выходных».

Сын, у которого с выражением эмоций всегда было не очень хорошо, буркнул: «Какое мне дело до того, где ты живёшь», и убежал. У нас с младшим были серьёзные размолвки задолго до переезда, так как ему категорически не нравились все перемены в моём поведении и внешности.

Я попыталась с ними договориться несколько раз — результат был одинаков. «Наш дом здесь. Не можешь жить с нами — не живи. Мы за тобой никуда не поедем».

Скажу честно — такой пинок в материнское самолюбие очень непросто переварить. В лицо свёкры никогда мне претензий не высказывали, поверхностно всё было мёд с молоком. За спиной, однако, меня обвешивали популярными на стройках эпитетами, при детях, разумеется. И когда мне действительно нужно было быть матерью, немедленно вмешивались, не угоманиваясь ни на минуту.

Меня ломало и коробило. Друзья с тревогой наблюдали за тем, как я бегаю по кругу, не находя выхода. К августу я поняла, что вся моя тихая борьба за право быть матерью моим детям — бессмысленна. Что я ни скажу, что ни сделаю, всё равно будет раскритиковано и уничтожено.

В конце августа я вызвала на разговор бывшего мужа, сказала ему, что больше не могу и что переезжаю. Пояснила, что с этой недели большая часть ответственности ложится на него. Попросила не копать так глубоко мою могилу у меня за спиной, потому что в один прекрасный день я вполне могу там оказаться, и это будет далеко не так весело, как может казаться сейчас. Я не шутила, мне действительно не очень хотелось жить в те дни.
Он покивал, я собралась и переехала.

И в этом месте история разделяется на две части — мою, и детей.
У детей всё в порядке с фантазией, но им недостаёт практического опыта. Они никогда не жили отдельно и не знали, каково это — быть с мамой рядом только на выходных. Поэтому первой реакцией был тихий шок. В первые приезды оба были тихенькие и напуганные. Растормошить их не удавалось, оба потихоньку убегали на улицу, к друзьям. Я приезжала, давала денег, пыталась выпытать что-то про школу, про то, что сейчас творится у них в голове, получала отлуп и уезжала снова.

Этап второй — бунт

Поняв, что ужасное случилось, и что я действительно переехала, у меня теперь абсолютно отдельная от них, непонятная, страшная и незнакомая личная жизнь, наследники устроили бунт. Во время моих приездов либо не разговаривали со мной вообще, либо хамили, нарываясь на скандал. Если не привозила денег — уничижительно фыркали: «а что ты приехала тогда». Где лаской, а где и жёстким отпором поведеньице удалось прекратить, но чего это стоило...

Этап третий — ультиматум

Для того, чтобы паника в рядах наконец исчезла, я привезла детей к себе, на выходные. В принципе, всё шло неплохо, до тех пор, как я что-то «не то» сказала сыну. И его прорвало. Всё, о чём он молчал долгие месяцы, вылилось нескончаемым потоком детского страха из-за того, что «маму подменили». Взрослые пересуды о том, что я связалась с плохими компаниями, начала принимать наркотики («с чего бы она так резко похудела?»), работаю в борделе — всё это осело в бедной сыновьей голове громадным чугунным куском. Два часа я ему рассказывала: где и как конкретно я работаю, почему похудела, кто мои друзья (кое-кому я даже позвонила по скайпу, чтоб поздоровался и показал - рогов и татуировок с куполами нет).

Когда я уже осипла, сын с отчаянием заявил — либо становись моей мамой как раньше, либо я тебя знать не хочу. Как все мамы, которые живут в деревне с мужьями, готовят ужины и завтраки, ходят на кофе с подружками и никаких вам переездов и странных похудений.

Я ответила: «Прости, не могу. Я всё ещё твоя мама, но я никогда не стану такой, как «нормальные» мамы» в твоём понимании».

Он позвонил отцу и уехал. Дочь осталась у меня, потому что моя новая жизнь ей нравится и мои друзья тоже. На следующий день я её сама отвезла обратно в дом деда.

После третьего этапа летние переживания показались мне мятными карамельками. Я перестала есть, начала курить и забросила спортзал. Заметив неладное, друзья начали следить за тем, чтоб я не забывала питаться, и следили за мной почти круглосуточно. И говорили, говорили, говорили бесконечно.

На четвёртом этапе я перестала жалеть и себя, и детей, и кого бы то ни было. Устала оправдываться, говорила, как есть. Сжимала зубы и упорно возвращалась на выходные в дом, где меня считали проституткой, сладко улыбаясь мне в лицо. Под новый год мы с детьми наконец помирились, и сейчас всё потихоньку продолжает налаживаться. Младший всё ещё не хочет приезжать ко мне, даже в гости. Старшая не против, но у неё тоже своя, подростковая жизнь, вечно какие-то вечеринки на выходных, поэтому к себе я её вожу реже, чем мне хотелось бы. Слава богу, тему с наркотиками и проституцией удалось закрыть.

Часть вторая, моя.

Несколько лет назад на сайте я резко проехалась по тётке, которая не жила со своей дочерью. Сказала, что ей было удобно не жить с ребёнком, а всё остальное — отговорки. Ироничная жизнь ткнула меня носом в мою же мораль, хотя обстоятельства, при которых вышел тот же результат, сильно разнятся.

Воскресная мать — явление не частое. Обычно, если речь идёт о нормальной женщине, не алкашке какой-нибудь и не пациентке психлечебниц, дети остаются с ней до последнего. Матери, которая всегда занималась детьми сама, с самого рождения и до подросткового возраста, принять такое решение невероятно тяжело. Не буду говорить о том, что социум не простит такого поступка, как в реальной жизни, так и в сети на мою голову было вылито немало злорадных комментариев. Про косые взгляды я даже не буду упоминать, это часть моих еженедельных визитов в район, где находится дом свёкров. Дело усугубляется тем, что я отказываюсь посыпать голову пеплом и ходить, поджав хвост: слежу за собой, работаю, встречаюсь с друзьями, у меня есть мужчина (дети о нём не знают).

На одной чаше весов у меня было детское желание иметь маму в кармашке (которую ежеминутно контролируют — что она делает, с кем говорит по телефону, куда пошла и во что оделась), и на другой — моя нормальная, взрослая, независимая жизнь. Мой выбор стоил мне дикой нервотрёпки, репутации, физических сил и болезненного расставания с мечтой о собственном образе идеальной матери, но я не жалею. Может быть и воскресная, но я всё ещё мать. Кому-то повезло никогда не побывать в моей шкуре, я этого искренне желаю каждой маме. Кому-то, однако, придётся в ней походить, и этим женщинам я могу сказать только одно: до тех пор, пока ты сама себя считаешь матерью, ты — мать. Но мать — это только часть личности, и у неё нет права задушить все остальные части, и полноценная жизнь означает полноценное функционирование всех этих частей, а не бесконечное жертвоприношение во имя некоей благой идеи о женщине, порвавшей себя на британский флаг.

Поэтому если сейчас ты в похожей ситуации, не рви себя на клочки, из них тоже не выйдет хорошей матери для детей.

В заключение могу сказать, что старалась изо всех сил не делать текст жалостным. Это не песня о котёночке на трёх лапках, которому оторвали четвёртую и фостик. С другой стороны, изо всех душевных мясорубок эта, пожалуй, стоит на первом месте, и именно поэтому я должна была о ней написать. Пусть ваши дети любят вас независимо от места проживания, профессии, веса, социального статуса, круга и количества денег, которые вы зарабатываете. А социум в конце концов прогнётся туда, куда ВЫ его наклоните, если не сдадитесь сами.