Спор и истина

Люблю, знаете, поспорить. Ну, не как псих какой-то, который спорит по поводу и без – нет, я аргументировано, без драк и ненормативной лексики. Интеллектуальный спарринг доставляет мне удовольствие – думаю, я была бы любимой ученицей Сократа, если бы, конечно, философ опустился до спора с презренной теткой, а не велел бы меня связать и отправить давить маслины, или чем там занимались древнегреческие женщины.

Эта черта характера проявилась в весьма нежном возрасте – первый раз, как гласит семейная легенда, я поспорила в детском саду с каким-то мальчиком на тему того, умрем мы в конце концов или нет. Как рассказывают родители, мальчика, которому я обстоятельно доказывала что таки да, умрем, оттаскивали от меня полумертвого – ребенок никак не хотел принимать на веру мои логические построения и даже впал от них в состояние истерики. Пришедшей забирать меня маме родители жертвы высказали все, что они думают по поводу «психованных детей, которым родственники вложили в голову всякую чушь!», и посоветовали дать мне почитать книжки про курочку Рябу или еще что-нибудь столь же не брутальное. На самом деле, я уверена, что в тот момент мне было абсолютно все равно, умрем мы или нет, наверняка бедняга просто уверенно заявил что-нибудь вроде «я никогда не умру!», чем спровоцировал мою естественную реакцию.

В школе я доводила учителей до белого каления своими подвякиваниями по поводу и без, особенно доставалось учительнице природоведения, которую малявка изводила каверзными вопросами и комментариями «нууу, не знаю!..» На одном из родительских собраний классная руководительница отвела маму под локоток в сторону, и, как и полагается ответственному педагогу, дала совет психологического свойства:

- Вы знаете, это, конечно, не мое дело, но семья для ребенка – это все. Вы что, со своей девочкой вообще дома не разговариваете?! Она же не затыкается ни на минуту – у нее совершенно точно дефицит общения!

Мама сокрушенно покачала головой и честно призналась ответственному педагогу:

- Вы знаете, проблема в том, что дома она не затыкается тоже! Я была уверена, что у нее дефицит общения в школе…

В старших классах мой личностный рост тяжело сказался на психике преподавательского состава – особенно доставалось учительнице литературы, с которой я проводила в словесных баталиях добрую половину уроков. Как только училка открывала рот и выдавала фразу из дидактических материалов «Этой метафорой автор хотел сказать…», я моментально начинала выступать на тему «откуда вы знаете, что именно хотел сказать этой метафорой автор, ааа???». Я до хрипоты в голосе убеждала ее, что Толстой дурак, и Наташа Ростова могла выйти замуж за Пьера только если ей имплантировали чужой мозг – заблуждение, свойственное юности, но в тот момент я доказывала свою точку зрения обстоятельно, с цитатами, и даже накатала сочинение, от которого женщину хватил гипертонический криз.

Пубертатный период привнес в мою жизнь новые интересы и новые темы – я с упоением спорила о месте и роли женщины в этом мире, что сильно мешало развитию межличностных отношений. Прыщавые кавалеры, прихватив меня, как полагается, за талию и совершая променад, делали трагическую ошибку – их зарождающееся мужское самосознание толкало их на заявления вроде «место женщины на кухне» и прочую чушь, после чего томный вечер заканчивался разрушением мозга кавалера путем обстоятельного спора. Этот спор всегда заканчивался в мою пользу, я обладала подвешенным языком и сильной аргументационной базой - мы расставились недовольные друг другом, я уходила с мыслью «урод конченный и дебил», он – «полоумная. Наверное, целоваться не умеет»

В хорошем споре есть что-то от спорта - надо быстро думать, чувствовать, куда клонит собеседник и просчитывать его аргументы. Спорить с маньяком не интересно – когда на тебя орут или, еще хуже, норовят пнуть с разбегу в голову «шоб заткнулась!», никакого азарта не остается, только жалость к ограниченному собеседнику. Спорить интересно со спорщиком, который получает от беседы удовольствие и от которого не стыдно потерпеть поражение – побеждает сильнейший.

Моя мама всегда была уверена в том, что со своим уродским характером я никогда не выйду замуж и лучшее развитие событий для меня – уехать в Азию собирать финики на плантации, в полном одиночестве. Такой поворот событий спас бы от меня окружающих и помог бы поднять финиковое хозяйство – энергия, с которой я ввязываюсь в очередной спор, по мнению мамы должна быть направлена в созидательное русло. Но я вышла замуж – мои родители с нескрываемым удивлением и даже опаской смотрели на человека, выдержавшего со мной полгода тесного общения:

- Ммм… А вы часто ссоритесь?

- Мы не ссоримся, разве можно поссориться с вашей дочерью?

Этот комментарий серьезно обеспокоил родителей, я видела, что на языке у них вертится просьба показать им справку из психдиспансера, что претендент на такое сокровище как я вообще-то психически здоров. Тем не менее, все сложилось удачно – мы действительно никогда не ссоримся, потому что на все мои попытки завязать спор муж, спокойный, как слон под реланиумом, отвечает – «да ради Бога, если тебе от этого легче…» Я останавливаюсь на излете и затыкаюсь – а что скажешь? Ничего. Мир и покой.

Я не согласна со своей мамой – нет ничего плохого в споре, спор рождает истину. Сегодня моя четырехлетняя дочь на мою просьбу убрать игрушки, как это делают все хорошие девочки, заявила: «С чего ты взяла, что все хорошие девочки убирают игрушки? Ты же не знаешь всех на свете хороших девочек, так зачем говоришь?». Я улыбнулась и погордилась – гены!