о себе:
то худею, то толстею! то худею, то толстею! ну просто мистика!
Мистер Биг и я, его тетка
07.07.11 14:56 | Добавить в избранное Он, конечно, привык командовать. Сначала «органы», затем сплошь и рядом «руководящие посты». От одного наименования «руководящий пост» начинает сводить скулы, сразу представляется усталый порыкивающий дядька в костюме; подчиненные с ежедневниками, испуганными курицами вылетающие из кабинета; суровый взгляд и непримиримость хирурга, «резать так резать». Амант именно таков. Он собирается за 10 минут по утрам, отрывисто отвечает днем, усталый до неподвижности по вечерам. Он большой начальник и все его боятся. Жопа в том, что я сама его боюсь.
Я, конечно, пытаюсь, блин, соответствовать роли подруги жизни Большого дядьки. Мистер Биг и его терпеливая Кэрри. Скромная, затраханная тренировками тень Вращающегося-в-определенных-кругах. Громогласный классический начальник советского образца и его опрятная жена в фартуке и с эмалированной кастрюлей борща.
Я, кстати, знаю из советских фильмов, как в домашних условиях усмирять начальника со сдающими нервами. По субботам у нас типа борщ на говяжьей кости, беляши, салатики, водочка в стопочке хозяину. Из немецких фильмов заимствованы утренние и вечерние методы успокоения. Я ласковая, я поддерживаю, соглашаюсь и не перечу. Да чего уж там, в большинстве случаев я даже пикнуть боюсь. Какого хрена? Если Мистер Биг пришел, не дай Бог, не в настроении, я боюсь шутить и улыбнуться не к месту. Вот и так бывает, ага. Я все понимаю, человек давно не отдыхал, реально жуткие проблемы на работе, я ж сама там работаю и все вижу. Но кто меня пожалеет? Я-то тоже – живая организьма. И пошутить хочу незапланированно и трусы, может, положить не на свое место, и полотенце в комнате оставить, и сок убрать в холодильник, после того, как поем, а не сразу после того, как, блин, налила в стакан.
Да и клетка оказалась не особо золотой. Так, платьев несколько, туфли, абонемент в модный спортзал. Ну то есть все для того, чтобы бабенка – соответствовала. (Мне не надо все, я равнодушна к шмоткам. Ваще не люблю, когда на меня смотрят, черная водолазка - наше фсе). А когда эта самая бабенка покупает книжку идеологически вредную, у Вращающегося заметно портится настроения. Вкусы бабенки вообще должны быть идеологически выдержанными. Изначально бабенка заинтересовала широтою взглядов и разносторонними интересами, но самый главный ее интерес – Ближний Восток, уж простите – оказался под запретом. Никаких Израилей в обозримом будущем. Никаких обсуждений, упоминаний, «шаломов» даже в шутку. Иврит пришлось бросить.
А вот нравится же мне иврит. Я люблю этот язык, обожаю его просто, хоть и нет во мне ни грамма еврейской крови, иврит легкий, гармоничный, безумно красивый; когда я слышу его, то почти чувствую запах иерусалимского ветра в волосах, для меня иврит - это тьма священных веков, язык Бога и древнейшего священного писания - а не способ слинять от подозрительного мистера Бига в этот самый Израиль. Но Мистер Биг боится и бдит., несмотря на все убеждения, что я вот с ним, рядом, что это просто вот такой у меня интерес странный. Так что на курсы я не хожу больше. Но ксерокопии сданного за ненадобностью учебника лежат, далеко запрятанные, еврейские песни так и поются, пока никто не слышит, сердце по-прежнему ТАМ, где и было. Я же почти уехала. Я было плюнула на ситуацию, что он женат, что перспектив нет. Я было продала квартиру. И тут Мистер Биг говорит категорическим тоном, что я остаюсь, никуда не еду, и что он разводится. Я осталась, он развелся (не из-за меня, там совсем все было грустно). Израиль тоже остался в моей голове. Не как потенциальное место жительство - как такскать, сфера научных интересов. Что плохого в научных интересах? Тем более таких болезненно-сильных.
И вот теперь сижу и думаю – куда-то я как-то что-то не так. Я не хочу ходить по струнке. Я так не привыкла и не умею. Я не хочу сортировать полотенца по цвету и смотреть с ним фильмы, от которых хочется спать. Мне НА ХРЕН не нужны еще одни джинсы - мне хватает одной пары, я не хочу, блин, покупать еще одни туфли - мне и в этих нормально; я не хочу, чтобы кто-то психовал, когда я не понимаю его с первого полу-слова или когда я вдруг помешала злосчастный борщ не той поварежкой. Я не хочу болезненного интереса, достаточно ли я тренируюсь. Я хочу личного пространства, учить язык, который нравится мне, читать то, что хочу, шутить и смеяться по вечерам, а не, замирая, слушать, в каком мы сегодня настроения с работы. А ведь я его люблю, и давно, и ждала его сто лет, и поверить не могла, когда он предложил жить вместе, и не так просто уйти от него. И если я уйду, ему будет плохо, я знаю.
Другая тетка другого Мистера Бига как-то сказала – может быть, все мы ждем кого-то, такого же дикого и свободного, как и мы, чтобы побежать по жизни вместе. В моей ситуации – какая, на хрен, дикая, я покорная лошадка в упряжке, которой управляет наездник в деловом костюме. И я думаю, что победит – любовь к нему или воспоминание об иерусалимском ветре, волшебном, волшебном, волшебном, белым от пыли тысячелетних стен. Чем больше меня душат, тем больше хочется глотнуть этого ветра. И еще думаю… вкусные ли у меня субботние беляши?..
Да, и жрать бы надо поменьше.
Я, конечно, пытаюсь, блин, соответствовать роли подруги жизни Большого дядьки. Мистер Биг и его терпеливая Кэрри. Скромная, затраханная тренировками тень Вращающегося-в-определенных-кругах. Громогласный классический начальник советского образца и его опрятная жена в фартуке и с эмалированной кастрюлей борща.
Я, кстати, знаю из советских фильмов, как в домашних условиях усмирять начальника со сдающими нервами. По субботам у нас типа борщ на говяжьей кости, беляши, салатики, водочка в стопочке хозяину. Из немецких фильмов заимствованы утренние и вечерние методы успокоения. Я ласковая, я поддерживаю, соглашаюсь и не перечу. Да чего уж там, в большинстве случаев я даже пикнуть боюсь. Какого хрена? Если Мистер Биг пришел, не дай Бог, не в настроении, я боюсь шутить и улыбнуться не к месту. Вот и так бывает, ага. Я все понимаю, человек давно не отдыхал, реально жуткие проблемы на работе, я ж сама там работаю и все вижу. Но кто меня пожалеет? Я-то тоже – живая организьма. И пошутить хочу незапланированно и трусы, может, положить не на свое место, и полотенце в комнате оставить, и сок убрать в холодильник, после того, как поем, а не сразу после того, как, блин, налила в стакан.
Да и клетка оказалась не особо золотой. Так, платьев несколько, туфли, абонемент в модный спортзал. Ну то есть все для того, чтобы бабенка – соответствовала. (Мне не надо все, я равнодушна к шмоткам. Ваще не люблю, когда на меня смотрят, черная водолазка - наше фсе). А когда эта самая бабенка покупает книжку идеологически вредную, у Вращающегося заметно портится настроения. Вкусы бабенки вообще должны быть идеологически выдержанными. Изначально бабенка заинтересовала широтою взглядов и разносторонними интересами, но самый главный ее интерес – Ближний Восток, уж простите – оказался под запретом. Никаких Израилей в обозримом будущем. Никаких обсуждений, упоминаний, «шаломов» даже в шутку. Иврит пришлось бросить.
А вот нравится же мне иврит. Я люблю этот язык, обожаю его просто, хоть и нет во мне ни грамма еврейской крови, иврит легкий, гармоничный, безумно красивый; когда я слышу его, то почти чувствую запах иерусалимского ветра в волосах, для меня иврит - это тьма священных веков, язык Бога и древнейшего священного писания - а не способ слинять от подозрительного мистера Бига в этот самый Израиль. Но Мистер Биг боится и бдит., несмотря на все убеждения, что я вот с ним, рядом, что это просто вот такой у меня интерес странный. Так что на курсы я не хожу больше. Но ксерокопии сданного за ненадобностью учебника лежат, далеко запрятанные, еврейские песни так и поются, пока никто не слышит, сердце по-прежнему ТАМ, где и было. Я же почти уехала. Я было плюнула на ситуацию, что он женат, что перспектив нет. Я было продала квартиру. И тут Мистер Биг говорит категорическим тоном, что я остаюсь, никуда не еду, и что он разводится. Я осталась, он развелся (не из-за меня, там совсем все было грустно). Израиль тоже остался в моей голове. Не как потенциальное место жительство - как такскать, сфера научных интересов. Что плохого в научных интересах? Тем более таких болезненно-сильных.
И вот теперь сижу и думаю – куда-то я как-то что-то не так. Я не хочу ходить по струнке. Я так не привыкла и не умею. Я не хочу сортировать полотенца по цвету и смотреть с ним фильмы, от которых хочется спать. Мне НА ХРЕН не нужны еще одни джинсы - мне хватает одной пары, я не хочу, блин, покупать еще одни туфли - мне и в этих нормально; я не хочу, чтобы кто-то психовал, когда я не понимаю его с первого полу-слова или когда я вдруг помешала злосчастный борщ не той поварежкой. Я не хочу болезненного интереса, достаточно ли я тренируюсь. Я хочу личного пространства, учить язык, который нравится мне, читать то, что хочу, шутить и смеяться по вечерам, а не, замирая, слушать, в каком мы сегодня настроения с работы. А ведь я его люблю, и давно, и ждала его сто лет, и поверить не могла, когда он предложил жить вместе, и не так просто уйти от него. И если я уйду, ему будет плохо, я знаю.
Другая тетка другого Мистера Бига как-то сказала – может быть, все мы ждем кого-то, такого же дикого и свободного, как и мы, чтобы побежать по жизни вместе. В моей ситуации – какая, на хрен, дикая, я покорная лошадка в упряжке, которой управляет наездник в деловом костюме. И я думаю, что победит – любовь к нему или воспоминание об иерусалимском ветре, волшебном, волшебном, волшебном, белым от пыли тысячелетних стен. Чем больше меня душат, тем больше хочется глотнуть этого ветра. И еще думаю… вкусные ли у меня субботние беляши?..
Да, и жрать бы надо поменьше.
комментарии:
добавить комментарий
Пожалуйста, войдите чтобы добавить комментарий.