Шла бы ты домой, Пенелопа!
профиль | лента | блог | помощь зала | худсовет | комментарии | фото | читает | метки
Чудеса "пошёлна.а"
04.08.15 13:56 | Добавить в избранное
В классификации офисных тихонь Люсенька получила бы ранг тихони наивысшего разряда: это люди, которых с первого же дня коллеги воспринимают, как часть конторского декора. На бейджике компании гордо значилось «Людмила Васильевна», однако так к девушке не обращались даже посетители, если вдруг им удавалось её заметить.
Начальник почти исключительно бабского коллектива втайне Люсеньку обожал: никаких тебе подковёрных интриг, сплетен, истеричных заявлений в стиле «а почему не меня повысили?!!!», внезапных уходов в декрет и нытья по зарплате... Идеальный сотрудник, не висящий у босса на воротнике со своими закидонами.
Соседки по офису Люсеньку попытались было потроллить, но быстро бросили эту затею – вместо задорной перепалки выходило чёрт-те что: Люсенька втягивала голову в плечи, сгребала кучу документов в папку и стремительно убегала в архив, доделывать нужное в компании напрочь глухого и древнего, как первая американская секвойя, архивариуса.
Так оно всё и катилось, пока на предприятии не появился новый курьер, Вадик. Вадик был настолько самоуверен и самовлюблён, что некоторым очень хотелось перегородить ему дорогу невидимым стеклом, чтобы он в стекло впечатался рылом и утратил хотя бы часть непрошибаемой спеси. В кабинеты курьер вплывал, как заправский павлин, приветствуя работниц кастрированным «Доброе!», сдавал документы секретарю, глядя на неё, как на прокисший компот, забирал предназначенное к отправке и покидал помещения, ни с кем не прощаясь. Не «уходил», а именно покидал, словно Элвис.
Поначалу никто и не заметил, что Люсенька при виде «Элвиса» сползает под стол, как партизан в окоп при обстреле. Однажды Вадик протянул ей пакет с бумажками, не глядя, и бросил на стол квитанцию, не добавив «распишитесь» (о «пожалуйста», разумеется, и речи быть не могло). Белобрысая Люсенька покраснела до такой степени, что её брови стали почти фиолетовыми. Прошло несколько секунд, а ей всё не хватало сил собраться и поставить закорючку на квитанции, которую, нетерпеливо постукивая ножкой, ждал Вадик.
- Заснули, что ли? – недовольный возглас курьера привлёк всеобщее внимание к пылающей в костре собственной застенчивости Люсеньке.
Девушка спохватилась, быстро оставила росчерк, и подняла мелко дрожащий листочек на уровень курьерского пупка, обтянутого модной футболкой. Вадик выхватил квитанцию и выплыл прочь, оставив офисным сплетницам вагон возможностей для пересудов.
С того дня и без того нелёгкая Люсенькина жизнь стала ещё трудней, так как с одной стороны, коллеги начали обсуждать Вадика при ней специально, время от времени выпаливая: «Не, ну какой козёл, скажи же, Люсь?» - а ей ничего не хотелось говорить и мыть Вадику кости тоже.
С другой стороны Люсеньку доставал сам Вадик. Напади он на одну из местных пираний, вышел бы из офиса не только без хвоста, но и без крупа, но бедная Люсенька тянула только на безобидного, мягкотелого сомика, и никаких навыков обламывания наглецов у неё не было. Было только почти детское лицо, трясущиеся от смятения пальчики и вариант с катапультированием за дверь, если уж совсем не удаётся избежать конфликта.
Неделя проходила за неделей, Вадик борзел, сотрудницы хихикали, Люсенькино сердце без устали качало кровь к лицу. Вскоре девушка взяла первый больничный, удивив начальство. Вернулась ещё более серенькой и неприметной.
В тот день, когда всё изменилось, курьер прибыл в офис с твёрдым намерением довести Люсеньку до слёз. Он специально обошёл всех сотрудниц, прежде чем приблизиться к её столу, высокомерно горланя «Ооооо, я смотрю, вы опять в полном составе?» и бросая на Люсеньку презрительные взгляды.
Добравшись, наконец, до Люсиного стола, Вадик громко хлопнул пакетом по разложенным документам и заявил:
- Ну что, опять полчаса подписывать будем?
Люсины фиолетовые бровки сначала поднялись над очками... Потом она сама приподнялась над столом, чуть наклонилась в Вадикову сторону и отчётливо выкрикнула:
- Да пошёл ты на...!
Скорее всего, матом Люся гаркнула на кого-то впервые в жизни, однако вышло у неё просто замечательно. Вадик стушевался, отступил на шаг, оглянулся, как будто спрашивая у остальных – «вы это видели?», однако коллеги и сами оторопели от такого поворота.
Люсенька между тем размашисто подписала квитанцию, пририсовав к своей фамилии изображение задранного среднего пальца, с чувством прихлопнула смятую бумажку к вадиковой груди. И побежала к спасительному архивариусу – приходить в себя после подвига.
Кое-как перебирая ногами, посрамлённый Вадик тихо вышел из комнаты, а на следующий день попросил у Люсеньки телефон.
Было это полтора года назад, а завтра мы всем офисным колхозом идём на их свадьбу. Начальство ждёт от Люсеньки заявления об уходе в декрет. Удивительно, но Вадик научился говорить «Доброе утро» целиком, и даже к «распишитесь» добавлять «пожалуйста».
Начальник почти исключительно бабского коллектива втайне Люсеньку обожал: никаких тебе подковёрных интриг, сплетен, истеричных заявлений в стиле «а почему не меня повысили?!!!», внезапных уходов в декрет и нытья по зарплате... Идеальный сотрудник, не висящий у босса на воротнике со своими закидонами.
Соседки по офису Люсеньку попытались было потроллить, но быстро бросили эту затею – вместо задорной перепалки выходило чёрт-те что: Люсенька втягивала голову в плечи, сгребала кучу документов в папку и стремительно убегала в архив, доделывать нужное в компании напрочь глухого и древнего, как первая американская секвойя, архивариуса.
Так оно всё и катилось, пока на предприятии не появился новый курьер, Вадик. Вадик был настолько самоуверен и самовлюблён, что некоторым очень хотелось перегородить ему дорогу невидимым стеклом, чтобы он в стекло впечатался рылом и утратил хотя бы часть непрошибаемой спеси. В кабинеты курьер вплывал, как заправский павлин, приветствуя работниц кастрированным «Доброе!», сдавал документы секретарю, глядя на неё, как на прокисший компот, забирал предназначенное к отправке и покидал помещения, ни с кем не прощаясь. Не «уходил», а именно покидал, словно Элвис.
Поначалу никто и не заметил, что Люсенька при виде «Элвиса» сползает под стол, как партизан в окоп при обстреле. Однажды Вадик протянул ей пакет с бумажками, не глядя, и бросил на стол квитанцию, не добавив «распишитесь» (о «пожалуйста», разумеется, и речи быть не могло). Белобрысая Люсенька покраснела до такой степени, что её брови стали почти фиолетовыми. Прошло несколько секунд, а ей всё не хватало сил собраться и поставить закорючку на квитанции, которую, нетерпеливо постукивая ножкой, ждал Вадик.
- Заснули, что ли? – недовольный возглас курьера привлёк всеобщее внимание к пылающей в костре собственной застенчивости Люсеньке.
Девушка спохватилась, быстро оставила росчерк, и подняла мелко дрожащий листочек на уровень курьерского пупка, обтянутого модной футболкой. Вадик выхватил квитанцию и выплыл прочь, оставив офисным сплетницам вагон возможностей для пересудов.
С того дня и без того нелёгкая Люсенькина жизнь стала ещё трудней, так как с одной стороны, коллеги начали обсуждать Вадика при ней специально, время от времени выпаливая: «Не, ну какой козёл, скажи же, Люсь?» - а ей ничего не хотелось говорить и мыть Вадику кости тоже.
С другой стороны Люсеньку доставал сам Вадик. Напади он на одну из местных пираний, вышел бы из офиса не только без хвоста, но и без крупа, но бедная Люсенька тянула только на безобидного, мягкотелого сомика, и никаких навыков обламывания наглецов у неё не было. Было только почти детское лицо, трясущиеся от смятения пальчики и вариант с катапультированием за дверь, если уж совсем не удаётся избежать конфликта.
Неделя проходила за неделей, Вадик борзел, сотрудницы хихикали, Люсенькино сердце без устали качало кровь к лицу. Вскоре девушка взяла первый больничный, удивив начальство. Вернулась ещё более серенькой и неприметной.
В тот день, когда всё изменилось, курьер прибыл в офис с твёрдым намерением довести Люсеньку до слёз. Он специально обошёл всех сотрудниц, прежде чем приблизиться к её столу, высокомерно горланя «Ооооо, я смотрю, вы опять в полном составе?» и бросая на Люсеньку презрительные взгляды.
Добравшись, наконец, до Люсиного стола, Вадик громко хлопнул пакетом по разложенным документам и заявил:
- Ну что, опять полчаса подписывать будем?
Люсины фиолетовые бровки сначала поднялись над очками... Потом она сама приподнялась над столом, чуть наклонилась в Вадикову сторону и отчётливо выкрикнула:
- Да пошёл ты на...!
Скорее всего, матом Люся гаркнула на кого-то впервые в жизни, однако вышло у неё просто замечательно. Вадик стушевался, отступил на шаг, оглянулся, как будто спрашивая у остальных – «вы это видели?», однако коллеги и сами оторопели от такого поворота.
Люсенька между тем размашисто подписала квитанцию, пририсовав к своей фамилии изображение задранного среднего пальца, с чувством прихлопнула смятую бумажку к вадиковой груди. И побежала к спасительному архивариусу – приходить в себя после подвига.
Кое-как перебирая ногами, посрамлённый Вадик тихо вышел из комнаты, а на следующий день попросил у Люсеньки телефон.
Было это полтора года назад, а завтра мы всем офисным колхозом идём на их свадьбу. Начальство ждёт от Люсеньки заявления об уходе в декрет. Удивительно, но Вадик научился говорить «Доброе утро» целиком, и даже к «распишитесь» добавлять «пожалуйста».
комментарии:
добавить комментарий
Пожалуйста, войдите чтобы добавить комментарий.