Записки, найденные под клеткой

…здоровенный лысый какаду. Он иногда приносит кусочки фруктов, так что польза от него несомненна. Но туп, как пробка: ни слова не может сказать вразумительно. Так, вот он идет. Буду его дрессировать. А чем еще заняться на досуге? Я вылетаю из клетки и сажусь ему на плечо. - Какашка! - Скажикакашка, скажикакашка! – радостно отвечает какаду. И зачем так орать? Сейчас прибежит его птица, он зовет ее Валентиной, и будет повторять за ним: «Скажикакашка!». Ну, не тупые ли?
14.08.
Дашка опять клюется. Так трудно с женщинами! И всего-то хотел вместе с ней поклевать просяную палочку, что вчера подвесила в клетке Настя (это внучка лысого какаду), и вот пожалуйста: едва не получил клювом в глаз. Хорошая реакция спасла. Клюв у нее – это что-то: острый, как шило. И дьявольский характер в ангельском теле: дымчато-фиолетовые перья складываются в изысканный узор на белоснежной груди; маленькая головка, украшенная тончайшим орнаментом из темно-серых и светлых полосок – все это заставляет думать о возвышенном; розовые лапки с тоненькими и такими острыми коготками – хорошо, что она ни разу не догадалась пустить их в дело. А хвостик – так его и не опишешь, кажется, что он обещает бессмертие. Хвостик, конечно же, часть интимная, так я и пишу не для всех, Дашка этих записок не прочтет. И вот – пожалуйста: клюется, как бешеная. Интересно, Валентина тоже клюет своего какаду? Наверное, клюет, иначе отчего у него почти нет перьев на голове? Но, с другой стороны, у нее нет клюва. Да и у него тоже. Хотелось бы знать, каким было их детство. Такие тяжкие увечья…

19.08.
Мироустройство – забавная штука. Наша с Дашкой клетка – это, конечно же, центр мира. Клетка стоит в другой клетке, куда как большего размера и разделенной на секции. В ней обитают пара взрослых какаду, их сын Мишка – здоровенный, бесклювый, вечно прячущийся в своем закутке внешней клетки, и Настя. Настя – особый случай: я позволяю ей обитать поблизости от нашей клетки. С утра она переругивается с Валентиной, потому что та заставляет Настю чистить наросты, что заменяют этим птицам клювы. Иногда наросты болят, что заставляет думать о совершенстве моего тела и примитивности здоровенных попугаев. Кстати, а попугаи ли они? Может, они – страусы, кои вместо достойных крыльев имеют бесполезные придатки? Да и бестолковость моих больших питомцев заставляет думать об их принадлежности к семейству страусов. Или даже пингвинов. Я отвлекся, а ведь начал о мироустройстве. Вот так всегда: думаешь о возвышенном и величественном, а проза жизни сбивает на ненужные мелочи. Итак, клетка страусов-пингвинов входит внутрь еще большей клетки, откуда к Мишке приходят похожие на него молодые какаду, шумные и вечно голодные. Они готовят себе какой-то корм в клетушке, именуемой кухней, и корм этот воняет неописуемо. Потом они заходят в наше пространство и вопят: «Смотрикакиеприкольные!» Я вразумляю их: «Какашка!» - Скажикакашка, скажикакашка! – охотно откликаются они.

22.08.
Вот так, вечно отвлекаюсь. Снова порассуждаю о мироустройстве. Итак, трехуровневая иерархия клеток – вещь, можно сказать, установленная. Продолжается ли она дальше? Если перелететь на занавеску, то за ней можно обнаружить прозрачную непроницаемую преграду. Сквозь нее видны огромные и бесконечно далекие призматические объекты. Смело могу предположить, что это – клетки, подобные нашей третьего уровня. Я бы назвал их галактиками. Расстояния между ними непреодолимы, пустота и извечный холод разделяют их. Быть может, где-то внутри галактик существуют клетки, в которых обитают существа, мощью разума сходные со мной и с Дашкой, и с тоской всматриваются в беспредельные дали, размышляя о собратьях по разуму. Но, боюсь, размышления такого рода невозможно ни опровергнуть, ни подтвердить.
01.09.
Настя принесла новый корм. Он странно пахнет, но вполне съедобен. Дашка, конечно же, сразу отогнала меня от кормушки. Вот скверный характер: корма там столько, что не съесть и за неделю, но эта особа привыкла к роскоши. Она разбрасывает корм, и тот летит вниз. Этак недалеко и до исчерпания природных ресурсов. Но на эту тему порассуждаю позже. Вот, наелась, наконец. Теперь и я поклюю. Философу нужно подкреплять телесные силы, ибо… Ибо что? А, вот что: мое тело – это тоже клетка, включающая дух. Духовная составляющая имеет парадоксальную природу, потому что заключена внутри плоти, но может свободно перемещаться на любые расстояния и преодолевать непреодолимые препоны (во, слово-то какое – препоны! Надо подумать, что это такое). Итак, иерархия клеток разрастается: первая ступень – это мое крылатое тело.

03.09
Какая-то дурная бесконечность получается: дух, тело, клетка, следующая клетка побольше, потом – еще больше, и так – до опупения. Не эстетично, примитивно, математически абсурдно. Полгода назад страусы поставили колючее ветвистое сооружение в центре Настиной клетки и повесили на него множество разноцветных блестящих шаров. Поначалу мы с Дашкой с опаской относились к этой штуковине, но потом привыкли и даже мужественно садились на нее. И вот, в каждом из шаров я видел Настину клетку в миниатюре, и даже наша клетка обнаруживалась там. Непроницаемая поверхность не позволяла влететь внутрь тех маленьких миров, вероятно, из-за несовместимости физических законов там и в нашем пространстве. Вот оно, решение всех проблем космологии! Большое – в малом, вселенная – в капле воды, закольцованность и взаимопроникновение элементов бытия! Я прежде не обращал внимания на большое овальное отверстие в стене неподалеку от клетки. А зря: там находится еще одна разгадка тайн миропорядка, еще одно свидетельство бесконечной сложности и мудрости вселенной. Когда я подлетел к этому отверстию, то увидел за его пределами мир, в точности схожий с клеткой Насти, а навстречу мне летело создание, сходное со мной! Мы столкнулись грудь в грудь, и разлетелись в разные стороны. Я попытался облететь моего визави, но он в точности повторил мой маневр и не позволил проникнуть в его мир. Думаю, впрочем, что он тоже желал осмотреть наши владения, но неудача постигла его так же, как и меня. Дашка меня огорчила: она, как и я, увидела своего двойника (или надо писать – двойницу?), но осталась совершенно равнодушной. Воистину, размышления о вечном и беспредельном – удел мужчин.

11.09
Наблюдал, как Настя рассматривала сходное с ней существо в овальном входе в иномирье. Настя не пыталась проникнуть туда, потому что любопытство – свойство, требующее высочайшей духовной организации. Настя лишь дразнила свою копию, растягивая клюв едва ли не до округлых выростов за висками, и мазала его посредством какой-то палочки в красный цвет. Копия отвечала тем же. Они сходны до чрезвычайности, но Настя, пожалуй, забавнее. Я сел Насте на голову. Сейчас же у ее соперницы на голове уселось существо, сходное со мной. Из подобия клеток по разные стороны овала и из сходства Насти и той, другой, заключаю, что и летучее создание по ту сторону мира во всем подобно мне. Но неужели у меня такие неопрятные перья на лбу? Наверное, просто линяю.

17.09
Ну-с, с устройством мира все понятно. Не понятно лишь одно: как он возник? Неужели на заре своего существования я вызвал его из небытия одной лишь силой своего воображения, а потом, захлебнувшись восторгом или просто от беспечности, свойственной юности, забыл, как это случилось? Но тогда – совершенен ли мир и могу ли я его исправить? Вот взять хотя бы пингвинов, что у меня в услужении: совершенны ли они? Лысый какаду, неуклюжий, бестолковый, и его самка, которая тоже не умеет даже летать – почему они такие? Искупается ли их примитивность доброжелательностью, которая направлена на меня? А может, моя забота о них делает ненужной сложность организации? Они любят меня, я люблю их – и этого достаточно: не преумножай сущностей сверх необходимого. Да, именно так, надо запомнить этот оборот, возвести его в ранг принципа. А как же Дашка? Неужто она тоже всего лишь фантом, существующий в моем воображении? Довольно кусачий фантом. Поневоле задумаешься о психоделической и параноидальной составляющей сознания, которое казалось мне совершенным. Но разве совершенное сознание способно на творческие акты? Оно замкнется само на себя и будет пребывать в вечном покое, бесплодном самосозерцании, мертвом оцепенении. Нет уж, пусть будет все так, как сейчас: Дашка – клюется, пингвины – носят корм и чистят клетку, Настя – поет свои песни и дразнит свое подобие в мире за овальной дырой. Вон они, идут, сейчас начнется: - Какашка! - Скажикакашка! Скажикакашка!