о себе:
Что ж рассказать о себе?
Лет - много, попа - большая, а характер улучшился, во всяком случае, по сравнению с теми временами, когда и лет и попы было намного меньше.
Иногда под настроение ругаюсь с вменяемыми, иногда под настроение - задруживаюсь с невменяемыми.
Вспыльчива, но отходчива, да. Угомонить, если разошлась - совсем просто:
а) накормить;
б) напоить;
в) рассмешить;
Третье средство самое верное и безотказное. Нежно влюбляюсь в людей, которые меня смешат, даже если только что яростно с ними спорила.
Еще люблю сырое мясо, как все уже знают, и жениться.
Прерванное свидание
27.05.12 23:35 | Добавить в избранное
Смешных историй про прерванное свидание у меня три.
Первая – про то, как волшебный юноша вернулся из армии и вместо того, чтоб немедленно начать меня цаловать-аднимать и радоваться – плюхнул мне на колени мерзейший дембельский альбом в бархатном каком-то переплете с папиросной бумагой, отвратными рисунками и фотками, где он с корешами уже дедушки и всех строят. Я тогда была юная и вежливая и сразу в жопу парня не послала, а с тоской листала эту мутоту и слушала чужие имена и тупые истории, аж пока не пришли его родители.
Вторая трагичнее. Мальчик подрабатывал грузчиком в гастрономе и однажды приволок мне мульен бутылок тогда еще дефицитной новороссийского розлива пепси. Мы сидели на лавочке у моря. Шумели тополя и гнулись кипарисы.. Я так волновалась от любви кипарисов, что глотала эту пепси как ненормальная. И наполнилась ею до краев. И сразу затосковала. Если тебе 17 и ты влюблена, а к тому же выросла в Махачкале, очень трудно выговорить – слушай, мне тут в сортир надо. Но еще труднее – вернуться и невозмутимо сказать – так, о чем мы? Гумилев, говоришь, озеро Чад и изысканные жирафы?
Так что я позорно сбежала проходными дворами и больше на его звонки не отвечала.
Ну, а третья – история с Рыбкой. Родители ушли в гости. А ко не пришел кавалер. Кавалер был хорош и гитарист. Я была бесконечно прекрасна. Мы зажгли свечи и говорили о возвышенном под гитарные переборы. И тут приперся Бергер. Он принес с собой лицемерную умильную улыбочку и огромный промасленный кулек с жареной килькой. За Бергером в дом просочились две непонятные фигуры. Одна из фигур оказалась режиссером Герой. Вторая – незнакомая, в длинном бомжеватом плаще и кирзовых сапогах разного цвета, назвалась братом-кишлачником. Бергер потом уверял, что это крутой режиссер их Якутии, но я так и не поверила.
Брат-кишлачник разлегся на диване, не сняв разноцветные сапоги, и азартно хамил кавалеру. Кавалер нервно тряс ногой. Гера уволок телефон в соседнюю комнату и начал куда-то названивать, а мне сказал – не мешай! Я тряслась от ярости. На столе рядом со свечками лежала жареная рыба и воняла на всю галактику. Бергер сидел тихо, чинно и умиротворенно улыбался, как человек, сделавший трудную работу и теперь наслаждающийся плодами трудов своих.
Меня хватило минут на 15, после чего я взбесилась, оторвала Геру от трубки (как потом оказалось, он позвонил во все города, с которыми могли соединить), брата-кишлачника – стянула с дивана и, подталкивая их Бергером, выставила троицу к чертовой матери. Кавалер успокоился и даже снова тренькнул гитарой. Но оставалась рыба. Рыба в бумажном жирном пакете.
И вот тут я совершила роковую ошибку. Схватила эту вонючую поганую оскорбительную рыбу и швырнула ее с балкона. Она еще летела, когда я уже все поняла, ахнула и заметалась. Поздно.
Через минуту в дверь снова постучали. На пороге стоял Бергер и, склонив голову набок, протягивал мне продранный пакет. «Вы тут рыбку… уронили» - сказал этот подонок с невероятной нежностью.
Лицо его светилось.
Первая – про то, как волшебный юноша вернулся из армии и вместо того, чтоб немедленно начать меня цаловать-аднимать и радоваться – плюхнул мне на колени мерзейший дембельский альбом в бархатном каком-то переплете с папиросной бумагой, отвратными рисунками и фотками, где он с корешами уже дедушки и всех строят. Я тогда была юная и вежливая и сразу в жопу парня не послала, а с тоской листала эту мутоту и слушала чужие имена и тупые истории, аж пока не пришли его родители.
Вторая трагичнее. Мальчик подрабатывал грузчиком в гастрономе и однажды приволок мне мульен бутылок тогда еще дефицитной новороссийского розлива пепси. Мы сидели на лавочке у моря. Шумели тополя и гнулись кипарисы.. Я так волновалась от любви кипарисов, что глотала эту пепси как ненормальная. И наполнилась ею до краев. И сразу затосковала. Если тебе 17 и ты влюблена, а к тому же выросла в Махачкале, очень трудно выговорить – слушай, мне тут в сортир надо. Но еще труднее – вернуться и невозмутимо сказать – так, о чем мы? Гумилев, говоришь, озеро Чад и изысканные жирафы?
Так что я позорно сбежала проходными дворами и больше на его звонки не отвечала.
Ну, а третья – история с Рыбкой. Родители ушли в гости. А ко не пришел кавалер. Кавалер был хорош и гитарист. Я была бесконечно прекрасна. Мы зажгли свечи и говорили о возвышенном под гитарные переборы. И тут приперся Бергер. Он принес с собой лицемерную умильную улыбочку и огромный промасленный кулек с жареной килькой. За Бергером в дом просочились две непонятные фигуры. Одна из фигур оказалась режиссером Герой. Вторая – незнакомая, в длинном бомжеватом плаще и кирзовых сапогах разного цвета, назвалась братом-кишлачником. Бергер потом уверял, что это крутой режиссер их Якутии, но я так и не поверила.
Брат-кишлачник разлегся на диване, не сняв разноцветные сапоги, и азартно хамил кавалеру. Кавалер нервно тряс ногой. Гера уволок телефон в соседнюю комнату и начал куда-то названивать, а мне сказал – не мешай! Я тряслась от ярости. На столе рядом со свечками лежала жареная рыба и воняла на всю галактику. Бергер сидел тихо, чинно и умиротворенно улыбался, как человек, сделавший трудную работу и теперь наслаждающийся плодами трудов своих.
Меня хватило минут на 15, после чего я взбесилась, оторвала Геру от трубки (как потом оказалось, он позвонил во все города, с которыми могли соединить), брата-кишлачника – стянула с дивана и, подталкивая их Бергером, выставила троицу к чертовой матери. Кавалер успокоился и даже снова тренькнул гитарой. Но оставалась рыба. Рыба в бумажном жирном пакете.
И вот тут я совершила роковую ошибку. Схватила эту вонючую поганую оскорбительную рыбу и швырнула ее с балкона. Она еще летела, когда я уже все поняла, ахнула и заметалась. Поздно.
Через минуту в дверь снова постучали. На пороге стоял Бергер и, склонив голову набок, протягивал мне продранный пакет. «Вы тут рыбку… уронили» - сказал этот подонок с невероятной нежностью.
Лицо его светилось.
комментарии:
добавить комментарий
Пожалуйста, войдите чтобы добавить комментарий.