В деревню, к тетке, в глушь!

Так уж получилось, что за всю свою сознательную жизнь я ни разу не была в настоящей деревне – горожанка в пятом поколении, я таскалась летом в пионерский лагерь или в дачный поселок, где самой крупной живностью была постоянно беременная овчарка сторожа. Про тяжелый деревенский быт я знала из кинофильмов и рекламы молока «Домик в деревне», живых коров и лошадей, разумеется, видела, но руками не трогала и вообще смутно представляла себе классические «баню, водку, гармонь и лосось».

Опять же, так уж получилось, что вместо солнечного средиземноморья или еще какого буржуйского забугорья, отпуск мой случился в деревне Бодаево, близ г. Кинешма, на берегу матери, так сказать, Волги. Неделя в действующей деревне из 15-ти дворов произвела неизгладимое впечатление на мои психику и желудок.

Сразу же по приезде, я, как и полагается тетке на отдыхе, напялила на себя купальник и выползла позагорать на лужайку перед избой (испросив, разумеется, предварительного разрешения у хозяйки). Проторчав вверх задом энное количество времени и понаблюдав за телоперемещениями аборигенов, я заскучала и решила сменить род деятельности, после чего собрала манатки и потопала в отведенный мне угол. На пороге избы стояла гостеприимная хозяйка и ее мать, на лицах у обеих застыло выражение вселенской скорби. Они смотрели на меня так, как смотрит откормленный американский миссионер на голодающего негритянского ребенка:

- Што, болеешь, што ль?

Несколько опешив, я возмущенно отмела их подозрения, уверив в том, что я живее всех живых. Мне не поверили. Я поняла это за обедом, когда мне открылся коварный план этих двух женщин – стратегически меня откормить и сдать обратно в Москву полноценную бабу в самом соку вместо «куры ощипанной». Суп, каша с мясом, молоко, творог, соленья-варенья – когда в меня засовывали пятнадцатый огурец, я переборола врожденную вежливость и призналась, что на первом я уже сижу. Печально и болезненно потыкав меня в ребра, тетки утвердились в своем подозрении что я безнадежно больна и выпустили меня на свободу.

Ночью мне снились сны про извержение вулкана и прочие знаковые события – весь следующий день я провела в деревянном сарайчике, отдавая долг природе и скрываясь в зарослях крапивы от моих мучительниц. Добрые женщины, проводив меня взглядом в пятнадцатый раз по известному маршруту, пришли к выводу, что «городскую» надо спасать и стали гоняться за мной с кружкой парного молока. Интуитивно поняв, что эта кружка станет последней, и я громко лопну с брызгами на пол-участка, я маскировалась под кучу с мусором и всячески мимикрировала под деревенский ландшафт, тоскуя по чипсам с кока-колой и прочей химической гадости, которая привела бы в чувство мой офигевший от натуральных продуктов организм.

Всю следующую неделю я веселила местное население своей неспособностью передвигаться по местности без приключений:

- мое решение пойти за водой к колодцу обернулось утопленным ведром и проигрышем в неравной борьбе с гусями. Стадо (или как там называется толпа длинношеих тварей?) гусей с агрессивным предводителем отрезало мне путь к отступлению, а вожак, презрев человека-царя природы, шипя и щипаясь загнал меня на бортик колодца, сел в траве неподалеку и громко и унизительно гакая не давал мне скрыться в спасительном направлении. Помощь пришла в виде пятилетнего пацана, который с удивлением понаблюдав за «городской», сидящей верхом на колодце, все-таки решил спросить в чем дело, после чего громко обложил гуся матюками – услышав знакомые слова, гусь спокойно развернулся и ушел вместе с сородичами в пустынные дали, пацан же помог мне достать ведро и отконвоировал меня до калитки.

- мое решение поучаствовать в сенокосе обернулось сломанной косой и вывихнутой ногой. Деревенские с удовольствием наблюдали мою борьбу с адским инструментом и пришли на помощь лишь тогда, когда решили, что им жалко сочную траву, которую я мну – поле моей деятельности выглядело так, как будто на нем покатался средних размеров слон: мне так и не удалось срезать чертову осоку, половину я помяла косой, половину – пока падала и ползала в поисках шлепок, солнцезащитных очков и бейсболки.

- мое решение попробовать хоть раз в жизни подоить корову обернулось шоком. Спокойная, как удав, буренка, молча стерпела мое приближение, мое бормотание типа «спокойно, корова, сейчас я буду тебя доить, где тут у тебя включается?..», и даже мои хватания, символизирующие сам процесс доения. Молоко звонко потекло в ведро, корова что-то жрала и мотала хвостом из стороны в сторону, я подгрузила из генетических глубин какое-то русское народное подвывание и полностью погрузилась в гармонию с природой. Ничто не предвещало беды, как вдруг невозмутимая тварь задрала хвост и, пардон за термин, перданула! Да так громко и вонюче, что я перепугалась, опрокинула ведро и заметалась по коровнику как бухгалтер с головой отчетностью – на мои крики прибежала хозяйка и вывела меня из газовой камеры на волю, предложив в качестве успокоительного стаканчик парного молочка.

К концу недели я достала всю деревню и стала своего рода местной легендой, не удивлюсь, если мной мамаши пугали детей – «вот будешь плохо себя вести, отправлю тебя в Москву и станешь таким же тупым, как эта!». Мои хозяйки пришли к неутешительному выводу, что моя худоба лишь внешнее проявление недуга, который тяжело поразил мой мозг и спасения мне нет, разве что закормить меня до смерти драниками – хоть перед смертью досыта поем. Я же, намучавшись за день с суровым деревенским бытом, засыпала как убитая и мне снилось, как я ловко кошу траву, кормлю свиней и гуси у меня ходят строевым шагом и фигурно кланяются при моем появлении.

Всю неделю я с тоской думала о Москве, душе, пиццерии рядом с домом и компьютере. Я клялась никогда больше не приезжать в чертово захолустье, которое чуть не загнало меня в могилу. Я доказывала неведомым оппонентам, что являюсь генетическим мутантом и не предназначена к жизни в натуральных условиях…

Вернувшись же в Москву, я поняла, что мне плохо: воняет, белая вода в пакетах не похожа на молоко вообще, пицца – кусок картона, а ванна не может заменить мне баню. Выйдя на работу, с тоской стала думать о том, как поеду на следующий год в деревню – отъемся, надышусь и вообще отдохну от этой вашей «городской» жизни!