Подарок

      Не люблю гостей. Терпеть их не могу. Придут, наследят, бокалы роняют, разливают дорогое вино, ржут как кони, сидят до полуночи, а ты ходи между ними, улыбайся, тарелки меняй. И никуда ведь не денешься, коллеги. Не пригласи их на новоселье – ославят на весь офис: «Третьякова новоселье зажала». Сидят, красные, веселые. «Подруги». Кому вы нужны, неудачницы. У каждой по одному ленивому мужу, по двое горластых детей, двойной подбородок, отпуск у свекрови на даче, и только у некоторых, самых удачливых (гы-гы) есть любовник. Еще одна забота: встречайся, бойся, трясись в метро на другой конец города, чтобы где-то, в чужой постели или в машине (!) целоваться с таким же толстым и противным мужиком, как собственный муж. Маникюр столетний, облупленный, ногти накладные, самоклееные. Красавицы…
 Не умеют жить. «Лилька, какая квартира красивая! Лилечка, ты молодец, сама сумела, другие и с мужьями по десять лет на съемных квартирах живут. Умничка ты наша!» Ага, ваша. Где б я была интересно, если б с мамой не разъехалась. Причем мама в центре живет, квартирка неплохая, маленькая, но сколько ей нужно, старушке? Да и зачем деньги вкладывать в квартиру на окраине, сколько с нее потом получишь? 
Ой, только не песни! Как затянут свое простонародное, так потом из дому не вытащишь. Каждая вторая из села Козюбяки. И мужей себе таких же нашли. Зачем только вино покупала? Пять бутылок водки паленой, и разницы бы не почуствовали. Так, уже двенадцать, пора сворачиваться.

- Девочки, а может ночевать останетесь?
- Нет, Лилечка, что ты! Дома дети, завтра столько дел! Новый год ведь послезавтра! – затараторили все разом. И засобирались наконец-то.
Пойду, проведу, а то еще кто-то останется спьяну. Ничего не забыли? А то еще возвращайся за шмотками вашими.
- Я вас проведу, девочки!
- Ой, Лилечка, не нужно! Мы сами!
- Нет-нет, что вы! Спасибо, что пришли, я так рада!
- Спасибо, Лилечка, дорогая наша! Лиля, квартира – супер! – и лезут целоваться. Скорей бы это все закончилось и спать. В теплую постельку, в мягкой пижамке и никого вокруг. Ну кажется всех перецеловала. А теперь валите все, подружки.
А это еще что возле моей двери? Что за псина? Что это за лохматая морда сделала лужу на моем коврике?! А ну брысь!

- Да, девочки, хорошенький, но у него наверное есть хозяин. Вот и пусть бежит к нему. Беги, беги, дружок.

Пшёл вон! Завоняет тут все! Только собак бродячих мне не хватало.
Ну вот и все. Тишина и покой. Всех коров в стойла (то есть по машинам). Ты была молодец, дорогая. И сегодня, и вчера на корпоративе. Строгое платье, нитка жемчуга, туфельки за 500 баксов. По-моему, шеф был доволен и даже несколько удивлен. Ха ха. Ничего лишнего не сказала, была учтива и мила. Даже при всех поздравила эту, как ее, Манечку или Машеньку, уборщицу, которая вечно забывает протереть пыль на подоконнике. Демократичная ты наша. «Искренне» порадовалась дурацкому титулу «Мисс аккуратность и исполнительность» и непонятному пакетику, который всучила эта самая Манечка с такой смиренной улыбкой, будто блаженная какая-то. Кстати, где этот пакетик? Надо глянуть, что там, и выкинуть. Или маме подарить – она любит всякую дешевую ерунду. Подарю на новый год перед отъездом. Скорей бы в аэропорт и на острова! Только там могу не притворяться, быть сама собой, купаться в море, загорать, наслаждаться сервисом и спать, спать, спать.
Все, я молодец – посуда вымыта, в квартире порядок, елку сложу завтра, постоял пылесборник и хватит. Если бы не эти толстухи, и не ставила бы, ведь скажут потом: «Каак! Ты без елки?!» Не говорить же, что она терпеть не может новый год, да и все остальные праздники. И эти толпы радующихся точно по календарю идиотов разных возрастов.
Где этот пакетик? Ах, да, сама же его под елку положила, типа подарочек. Не пахнет ничем? Нет, вроде бы. Зачем столько бумаги? Может просто выкинуть? Не разворачивая? Ну ладно, гляну, не съест же оно меня. Руки потом не забыть помыть… Ох!
Ох, Господи, как больно! Больно, мамочки, какая боль в груди! Нет, просто давит, щемит и … слезы, как хочется заплакать, как в детстве, когда ушел папа… Я плачу. Я уже давно-давно не плакала. Так взахлеб, когда слезы льются ручьями. Мамочка, ты помнишь, как я рыдала, а ты говорила: «Поплачь, родная моя. Это ничего. Поплачь». Мама, ты всегда говорила: «Ты моя родная» и улыбалась. Укрывала меня своим стареньким пуховым платком и укачивала маленькую. Читала мне добрые книги и на новый год покупала подарки «от папы». Учила со мной уроки, ждала меня с поздних вечеринок, выслушивала с улыбкой мои мечты о красивой жизни и качала головой. А сейчас где ты? В старом чужом доме, где в кучу свалены твои вещи и ты бродишь среди них и пытаешься навести хоть какой-то порядок, потому что у меня не было времени ждать, когда грузчики расставят по местам мебель. Я тогда сказала только: «Попросишь кого-то. Ребята, а теперь мою мебель». И с тех пор я тебе больше не звонила. Не может быть, наверное, звонила, не могла я так поступить! Не звонила. В твоей квартире нет телефона. Я забыла договориться, чтобы его тебе подключили. А ведь у тебя так болят ноги, ты ходишь только с палочкой, а на улице такой гололед. Какая боль в груди, мамочка. Но это ничего, я уже одеваюсь. Не бойся, я скоро буду у тебя. 
Кто это у моих дверей? Глазастое, мохнатое чудо, ты потерялся? Конечно потерялся, что у нас на ошейнике написано? «улица Мостовая, 5» Завтра найдем эту улицу, малыш, а теперь побежали к моей маме, по дороге купим молока и всякого разного. Я так давно ее не видела. Знал бы ты, как я соскучилась! Бежим, бежим. Тебе тепло там, за пазухой? Не плачь, видишь, я уже не плачу, я просто бегу, а сердце вырывается из груди. Где-то там, совсем одна сидит моя старенькая мама. И ждет меня.